Книга Дикие сердца, страница 150 – Джей Ти Джессинжер

—Ты и половины всего не знаешь.

—и я ненавижу, что ты не хочешь признать, что я ни в чем тебя не виню. Что я знаю, что ты не это имел в виду. И спасибо тебе, честно, спасибо, что пытался найти меня, что потратил столько времени на поиски. Я никогда не забуду, что ты это сделал.

—Но, пожалуйста, не думай, что сможешь загнать меня в угол и заставить говорить то, чего я не хочу говорить, или делать то, чего я не хочу делать, потому что я провела последние три месяца, превращаясь в человека, который знает свою силу. Я посмотрела смерти в лицо и сказала ей, чтобы она шла на хуй. Никто больше не может мной помыкать.

Он стоит и смотрит на меня, его челюсть сжимается, а ноздри раздуваются.

—Пожалуйста, Паук. Пожалуйста, мы можем просто остаться друзьями и оставить это в прошлом?

После долгой паузы он решительно говорит: — Конечно. Мы будем друзьями.

Он отступает назад и направляется к двери. Я в смятении смотрю, как он уходит.

— Я так понимаю, это означает, что ты не дашь мне номер Мала.

Через плечо он говорит: — У меня его, блядь, никогда не было.

Он выходит, распахивая дверь с такой силой, что она ударяется о стену.

Следующая неделя — самая длинная в моей жизни.

Я остаюсь с Декланом и Слоан в их новом доме в Бостоне, вяло брожу взад и вперед по коридорам, вздыхая, пока Слоан не кричит, что я свожу ее с ума. Я удаляюсь в спальню, которую они мне дали, чтобы поразмыслить в одиночестве.

Деклан согласился передать сообщение своему таинственному другу, чтобы тот попытался связаться с Малом для меня, но не стал обещать, что это сработает.

Сообщение было простым: — Мышиный олень никогда не сдается.

Я ничего не слышу в ответ.

Я часами сижу за компьютером, изучая карты России, прокладывая маршруты во всех направлениях, которые привели бы меня в маленький городок, находящийся в двух часах полета плюс в часе езды от Москвы.

Их сотни.

Даже если бы я каким-то образом добралась до России, я могла бы потратить годы, пытаясь найти маленькую хижину в лесу. Страна огромная.

Если бы я только могла вспомнить слово, которое сказал Мал, когда я впервые проснулся в комнате. Я спросила его, куда он меня привез, и он произнес русское слово, которое, по-моему, было названием его города, но моя память отказывается его воспроизвести.

Я могла бы начать с Москвы, поискать высокое стеклянное здание, в котором находилась квартира Мала, но сомневаюсь, что узнала бы его. Я видела его только один раз, посреди ночи. И Москва тоже огромная. Я не водила машину, поэтому не знаю, какое здание находится рядом. И я не могла никого спросить, потому что не говорю на этом языке.

И любой, кто поможет мне добраться туда, будет рисковать своей жизнью.

Мне каждую ночь снятся кошмары. Я не могу проснуться от них. Или, может быть, я не хочу просыпаться, потому что они такие яркие и включают Мала.

Это всегда одно и то же. Его лицо, удаляющееся в окне фургона, когда Паук уносил меня от него. Его страдальческое выражение.

Его красивые, затравленные глаза.

Я прохожу почти все пять стадий горя, за исключением того, что никогда не прихожу к принятию. Я просто начинаю все сначала с отрицания, провожу много времени в гневе, затем торгуюсь и, наконец, впадаю в депрессию, в которой барахтаюсь до тех пор, пока снова не разозлюсь.

Меня от этого тошнит. Буквально тошнит.