Книга Жестокие клятвы, страница 62 – Джей Ти Джессинжер

Он уставился в лобовое стекло, сжимая руль так сильно, что я уверена, он хотел бы, чтобы это была моя шея. Сквозь стиснутые зубы он говорит: — Я действительно не могу дождаться, когда больше никогда тебя не увижу.

Я смотрю на его глупый, красивый профиль, заставляя себя удержаться от того, чтобы не провести ногтями по его щеке. Я не хочу, чтобы Лили смотрела на его изуродованное лицо во время своих свадебных клятв.

— Тебе следует отвезти ее в Ирландию, — произношу я, затем смотрю в пассажирское окно, потому что не могу смотреть на него ни секундой дольше.

Через некоторое время он хрипло спрашивает: — Почему Ирландия?

Борясь с желанием пошутить насчет радостей пьяного пения в пабе, я говорю вместо этого: — Чтобы она могла увидеть, где ты родился, Куинн. Узнать тебя получше. Ну, знаешь, познакомиться со всеми твоими родственниками с родины и все такое.

— У меня не осталось родственников в Ирландии.

То, как мрачно он это произносит, заставляет меня взглянуть на него. Его челюсть тверда, и на лице сгущаются грозовые тучи, но я должна спросить.

— Потому что они все сейчас в Штатах?

— Потому что они все мертвы.

— Ох. Мне жаль это слышать.

Не спрашивай. Не говори этого, Рейна. Будь умницей и оставь это в покое.

В ответ на мое двусмысленное молчание он говорит: — Да, девочка, все они. И нет, здесь у меня тоже никого нет.

— Значит, здесь только ты?

— Да.

— У тебя нет родителей? Братьев и сестер? Двоюродных братьев и сестер? Никого?

— Никого, — хрипло повторяет он, затем бросает на меня многозначительный взгляд. — И это правда.

— Ты последний Куинн?

— Здесь миллион Квиннов, — говорит он, щелкая пальцами. — Просто ни с кем из них я не связан напрямую. — После многозначительной паузы он добавляет: — В чем и был смысл.

Это звучит зловеще. Но он не предлагает никаких дальнейших объяснений, поэтому я говорю: — Я не понимаю.

Он ненадолго закрывает глаза, качает головой, как будто сожалеет обо всем этом разговоре, затем тяжело вздыхает.

— В Старом Свете, когда кто-то действительно хочет отправить сообщение, они уничтожают все генеалогическое древо, сверху донизу. Бабушки и дедушки, родители, дети, мужья, жены ... Каждое живущее поколение связано кровными узами или браком с тем, кто нанес оскорбление.

И вот тут я подумала, что Коза Ностра жестока.

— Это то, что случилось с вашей семьей? — Вместо ответа он включает радио. Я протягиваю руку и выключаю его. — Как ты выжил?

Он бросает взгляд на татуировку на моем безымянном пальце левой руки.

— Как ты выжила? — парирует он.

Я снова смотрю в окно, на проплывающий мимо пригородный пейзаж, наползающий на город.

— День за днем. Как могла.

— Тогда ты уже знаешь ответ. Детали не имеют значения.

Он снова включает радио, обрывая разговор. Я закрываю глаза и позволяю внезапному и сильному желанию проникнуть в темное сердце этого странного мужчины — подменыша проходить сквозь меня, пока оно не становится лишь слабым, горьковато -сладким привкусом на моем языке.

Свадьба не может состояться достаточно скоро. Он — прилив, и я заплываю далеко в опасные воды, меня быстро затягивает под воду, как бы я ни старалась удержаться на плаву.

16

ПАУК

Мне становится ясно, что я совершил огромную ошибку, приказав Рейне сопровождать меня в поездке за кольцами, в тот момент, когда мы заходим в магазин Cartier на Манхэттене, и менеджер магазина встречает нас широкой улыбкой, распростертыми объятиями и восторженным: — Поздравляю с помолвкой!