Книга Обворожительно жестокий, страница 125 – Джей Ти Джессинжер

Возможно, так оно и есть.

Элли все еще сидит на диване со своим журналом. Не поднимая глаз, она говорит:

— Правильно, подруга. Ты пойдешь за этим великолепным мужчиной и притащишь его задницу обратно. Никто не уйдет от Труви Салливан, самой экстраординарной сучки.

Я хватаю ее и быстро крепко обнимаю.

— Люблю тебя, Эллибелли.

Поразившись моими словами, она смотрит на меня широко распахнутыми карими глазами.

— Я тоже тебя люблю.

Я разворачиваюсь и бегу к входной двери.

— Если вы, ребята, — бросает Элли мне вслед, — готовы к сексу втроем, то я в деле!

∙ ГЛАВА 31 ∙

Тру

В южном полушарии Земли зима начинается в июне. Поэтому, оставив приятную погоду Бостона, я выхожу из частного самолета на взлетную полосу Буэнос-Айреса в холод и дождь.

Правда, по моему обильному потоотделению можно решить, что я оказалась в летнем Майами.

Полет длился более двенадцати часов. Никаких пересадок. Я не спала, не ела и не пила (если не считать водки с содовой, которую мне постоянно приносила милая стюардесса). Однако опьянеть мне не удалось.

Алкоголь, вероятно, сгорал сразу, как только попадал в мой кровоток.

Я вся горю.

Мое сердце, моя душа, мой мозг, мои потовые железы полыхают.

Водитель в униформе с зонтиком в руках ожидает меня возле лимузина, припаркованного всего в нескольких ярдах от места, где приземлился самолет. Короче, у подножия трапа — или как там называются эти складные ступеньки самолета. Затем мужчина без единого слова провожает в автомобиль.

И мы мчимся в серое, моросящее утро. Если вдруг он задается вопросом, почему на мне что-то похожее на униформу горничной, а выражение моего лица напоминает пришибленную током, то он не подает вида.

Центр города огромен, многолюднее Бостона с его небоскребами и оживленными улицами. Но чем дальше мы забираемся, тем меньше на дорогах заторов, а бетон уступает место зеленым полям и холмам. Примерно через сорок пять минут мы сворачиваем на длинную дорожку из гравия, обсаженную огромными плакучими ивами, а на пастбищах пасутся лошади. Мы петляем по сельской местности, пока не оказываемся у внушительных железных ворот.

Резная деревянная вывеска у ворот гласит: Estancia Los Dos Hermanos.

Водитель щелкает пультом дистанционного управления, и ворота, скрипнув, медленно раздвигаются. Примерно на милю вверх автомобиль поднимает нас по невысокому холму. Добравшись до вершины, передо мной расстилается вся долина.

Вдалеке раскинулся фермерский дом с красной черепичной крышей и широким крыльцом. Неподалеку находится большой деревянный амбар, конюшни и несколько других небольших хозяйственных построек. В пруду спокойно плавает стая гусей.

У парадной двери дома стоит мужчина. Высокий, темноволосый, широкоплечий, в джинсах, ботинках и белой рубашке, расстегнутой у горла, с закатанными манжетами, открывающие мощные предплечья в татуировках.

Даже на таком расстоянии я узнала его.

Лица не видно, но мне подсказывает сердце.

Мне становиться настолько легко, что я не могу сдержать рыданий.

Я реву всю дорогу к дому. Я не останавливаюсь, даже когда лимузин подъезжает ближе и мужчина в дверях выходит навстречу автомобилю, быстро преодолевая расстояние длинными ногами.

Я плачу, когда распахиваю дверцу еще до полной остановки авто. Плачу, когда выхожу. Плачу, когда спотыкаюсь о собственные ноги и когда начинаю падать на колени.