Книга Обворожительно жестокий, страница 127 – Джей Ти Джессинжер

— Уверена? — Его губы медленно растягиваются в горячей улыбке. Он проводит пальцем по внутренней стороне моей руки.

Как же мне хочется его шлепнуть.

— Да, уверена! Тебя показывали в вечерних новостях! Около шести федералов вели тебя вверх по ступеням...

Я запинаюсь, когда понимание расцветает в моем воспаленном мозгу. Улыбка Лиама становится шире.

— Киллиан? — шепчу я.

— Невероятно удобно иметь идентичного близнеца для такого рода вещей.

— Но... Но ведь он тоже не в тюрьме! Я видела его у себя дома! Он дал мне билет, паспорт... и сначала у него был ирландский акцент, но потом он перестал говорить, а еще сказал, что он шпион…

— Погоди, — ахаю я. — Ты тоже шпион?

Лиам хихикает, притягивает меня за плечи и одаривает глубоким, проникновенным поцелуем. Когда мы отстраняемся друг от друга, дабы отдышаться, он говорит:

— Ты прелесть.

Я прячу лицо у него на груди и всхлипываю.

— Пожалуйста, скажи, что твой ирландский акцент не фальшивый.

Он обнимает меня и целует в волосы.

— Не фальшивый. Как и у брата. Но он научился подделывать множество других акцентов. Очень помогает в работе. Слышала бы ты, как он говорит с австралийским акцентом, эдакий Крокодил Данди.

Я отстраняюсь от Лиама, сажусь ровнее и смотрю на его лицо, дрожа от адреналина, который бежит по моим венам.

— Окей. Что происходит? Краткую версию. Ну?

Лиам приподнимается на локте и улыбается мне, протягивая руку, чтобы погладить меня по щеке.

— Ты такая красивая, — бормочет он. — Эти глаза... — он вздыхает. — Именно они меня покорили, знаешь ли. Сразу. Стоило взглянуть в эти глаза цвета моря, когда ты помогала пожилой женщине перейти улицу и...

Я толкаю Лиама на спину, сажусь на него и кричу:

— Хватит! Рассказывай уже, что происходит!

Он смеется, притягивая меня к своей груди и обнимая за спину.

— Самое главное, что мы здесь, мы в безопасности, и ты любишь меня. Все остальное может подождать.

Потом он целует меня, крепко, зарывая руки в моих волосах.

Затем тянется к молнии на моей форме, чтобы расстегнуть ее, и я ему позволяю.

Он прав: остальное может подождать.

* * *

Спустя несколько часов мы, потные и насытившиеся, лежим в объятиях друг друга, пока дождь мягко барабанит по крыше и превращает изумрудные пастбища в сказочную страну искр и радужного тумана. Вдалеке кукарекает одинокий петух.

Я словно снова оказалась в Техасе.

Моя голова покоится на груди Лиама, и я улыбаюсь.

Поднявшись, чтобы взглянуть на меня, он говорит:

— Что тебя так веселит?

— Петухи.

— Оу, удар по моему эго, — рокочет он.

— Оно выживет. Просто петухи такие глупые. Им полагается горланить на рассвете, но каждый увиденный мною петух поднимал шум в любое время дня и ночи. Эти тупицы никак не хотят понимать.

— Может быть, — мурлычет Лиам, перебирая мои волосы, — поблизости гуляет прекрасная курица, на которую они пытаются произвести впечатление.

Я обдумываю это.

— В этом есть смысл. У петухов много общего с мужчинами.

Лиам толкает меня на спину и закидывает на меня свою тяжелую ногу. Опираясь на локти, он растапливает мое сердце своей улыбкой.

— Мы оба глупые животные, да?

Уверена, что в моих глазах горят сердечки.

— Точно, — шепчу я.

Мы наслаждаемся ленивым, долгим поцелуем.

— Если я собираюсь поведать тебе свою историю, мне придется начать с самого начала. И это долгая история.