Книга Беспощадный рай, страница 89 – Джей Ти Джессинжер

И была ли я когда-нибудь влюблена.

На все вопросы я отвечаю честно. Но не спрашиваю в ответ.

Если ему и любопытно, почему так, то он не упоминает об этом. Возможно, догадывается, что это мой способ защитить себя. Мне страшно, ведь чем больше я узнаю о сердце этого поэта, что бьется под мощной, опасной внешностью Киллиана, тем сложнее мне будет уйти, когда придет время.

Он водит меня танцевать. Он водит меня в кино. Он арендует парусную лодку и сам встает за штурвал. Мы посещаем художественные галереи и музеи, слушаем джазовое трио в баре с видом на океан, лопая омары и крабы. Мы делаем все глупые туристические вещи, которые любая нормальная пара сделала бы на отдыхе.

И мы везде занимаемся любовью.

Ночами на пристани. На качелях в парке. В джакузи мотеля. В тускло освещенном, уединенном заднем коридоре ресторана. В школьной аудитории, куда мы пробрались после наступления темноты.

Наш секс всегда безрассуден и почти всегда без слов.

В один момент мы идем за руку по улице или стоим у перил на берегу, наблюдая за кружащими над головой морскими птицами, а в другой мы смотрим друг на друга и лишаемся самообладания.

Это можно описать только так и никак иначе: лишаемся самообладания. Изнемогаем от возбуждения и голода.

Охвачены нуждой.

Когда я спрашиваю себя, так ли чувствовала себя моя мать, встретив моего отца, меня парализует глубокий страх. И я еще больше уверяюсь, что мой мораторий мудр.

Но недостаточно мудр.

Тогда я этого еще не понимала, но мое сердце было уже потеряно.

***

Ко мне подходит парень лет тридцати: хорошо сложен, красиво одет и улыбка до ушей. Волосы забраны в пучок, на предплечье татуировка катаны. Он европеец, поэтому нанесение традиционного японского культурного символа на видимую часть тела означает, что он либо двинутый ученик боевых искусств, либо тупой придурок.

— Приветики, — говорит он и усаживается на соседний стул у барной стойки.

Киллиан в туалете. Харли смотрит из-за стойки на новоприбывшего с таким выражением, словно заменяет Киллиана.

Затем поворачивается ко мне, вскинув брови, на что я пожимаю плечами. Если этому парню неймется «разукрасить» свое лицо, так тому и быть.

Харли наливает мистеру Пучок шот текилы и ставит перед ним.

— Нет, спасибо, брат, — удивленно благодарит мистер Пучок. — Я буду клубничный дайкири.

— Разумеется, — невозмутимо отвечает Харли. – Тампон для твоего членогалища принести?

Оскорбленный мистер Пучок выпячивает грудь.

— Прошу прощения?

Харли оглядывает его с ног до головы и фыркает.

— О, только не надо нервничать, сладкий. Через пять минут ты умрешь. Наслаждайся жизнью, пока можешь. И попробуй умереть с достоинством. — Он смотрит на волосы мистера Пучка и кривится. — Ты уже достаточно опозорился.

Харли уходит, чтобы обслужить другого клиента. Мистер Пучок удивленно смотрит ему вслед, потом переводит внимание на меня.

Я улыбаюсь.

— Колоритненько, согласен?

— Думаю, это можно назвать и так, — недовольно ворчит он.

Я потягиваю вино и жду, когда мужчина представится. Когда он это делает, я чуть не выплевываю вино изо рта.

— Я Трипп. С двумя «п».

Я тяжело сглатываю, затем возвращаю свою улыбку с пола, куда она упала от шока.

— Привет, Трипп с двумя «п». Я Джульетта.

Его брови взлетают вверх.

— В самом деле? Джульетта? Как у Шекспира?