Книга Идеальные незнакомцы, страница 114 – Джей Ти Джессинжер

Джеймс шепчет: — Существует поле, за пределами всех понятий добра и зла. Я встречу тебя там.

Когда я открываю глаза, он нежно смотрит на меня. — Это не мои сценаристы. Это поэт Руми. Ты его знаешь?

— Я видела, как ты сегодня убил трех человек. Не смей цитировать древнеперсидских мистиков.

Он улыбается. — Четыре.

— Прости?

— Я убил четырех человек в отеле. И я должен был знать, что ты узнаешь Руми. Ты одна из самых умных, кого я знаю.

Смеясь над моим выражением лица, он протягивает руку и сжимает мое бедро.

— Я знаю, что у тебя есть вопросы, и ты сейчас очень злишься на меня, но должен тебе сказать, что я, честно говоря, никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым.

Я говорю: — Ты психопат.

— Нет.

Мой голос повышается. — Не хочу тебя расстраивать, приятель, но нормальный человек, который недавно убил четырех других людей, не чувствовал бы себя так бодро.

Он пожимает плечами. — Значит, я не нормальный. Но это не значит, что я психопат.

— Ладно. Ты серийный убийца.

Он имеет наглость выглядеть оскорбленным. — Теперь ты просто злая.

Когда я слишком долго молчу, вглядываясь в его профиль, он вздыхает. — Это просто моя работа, Оливия. Я очень хорошо ее выполняю, но это всего лишь работа. Это то, чем я зарабатываю на жизнь.

Он убивает людей, чтобы заработать на жизнь. Я знаю, что это не морская болезнь, из-за которой желчь поднимается к горлу.

С глубоким ощущением, что я провалилась сквозь трещину во вселенной и сейчас нахожусь в другом, неизвестном измерении, я говорю сдавленным голосом: — Ты... убийца?

Он морщит нос. — Я предпочитаю термин — инженер по борьбе с вредителями.

Я смотрю на него. Через мгновение я опускаю голову на руки и стону.

Джеймс начинает объяснять ситуацию, которая, очевидно, по его мнению, сделает все рациональным и приемлемым для меня, о чем свидетельствует его уверенный, бесстрастный тон.

— Я работаю фрилансером для правительств, международных корпораций и состоятельных частных лиц, которые нуждаются в, как я это называю, борьбе с вредителями. Я очень придирчиво отношусь к заказам, за которые берусь, и у меня есть несколько железных правил. Первое — никаких женщин и детей.

Я бормочу в ладони: — Такой герой.

Он игнорирует мой язвительный сарказм. — Второе — мишень должна быть мешком с дерьмом.

Я поднимаю голову и прищуриваюсь на него. — Не могу поверить, что я собираюсь спросить тебя об этом, но что, черт возьми, это должно означать?

— Я не берусь за работу, где мотивом является только жадность, ненависть или месть. Есть много других людей на моей работе, которых не интересуют причины, почему кто-то может желать смерти другому человеку — их интересует только зарплата. Но не меня. Я должен знать, что цель — это тот, кто причинил много боли и страданий другим людям, и без кого мир был бы лучше.

Я тщательно изучаю прошлое метки.

Он смотрит на меня. Его глаза темные. — Другими словами, если я появлюсь у твоей двери, ты этого заслуживаешь.

Я не могу закрыть рот. Я пытаюсь и пытаюсь, но моя нижняя челюсть просто бесполезно висит открытой.

— Третье и последнее правило, — продолжает он, — мне дают фотографии с похорон метки.

Мне удается заставить мой рот работать, чтобы сформировать единственное, испуганное слово. — Зачем?

Череда странных эмоций пересекает его лицо. Отвращение переходит в жалость, которая превращается в нечто похожее на сожаление. Его голос понижается на октаву. — Чтобы я мог видеть выражение лица его семьи. Даже у самой грязной собаки есть кто-то, кто ее любит.