Онлайн книга «Идеальные незнакомцы»
|
Я спокойно говорю: — Собственно, так он и умрет. Героиня трахает его член, и он истекает кровью до смерти. Конец. Она громко вздыхает, но я вижу, что она не злится и даже не особо разочарована мной. Иначе она бы кричала. — Возможно — я говорю только возможно — я могу разослать его и посмотреть, клюнет ли кто-нибудь. — Да! — кричу я, вскакивая со стула и тряся кулаком в воздухе, — Эстель, ты лучшая! — Я не закончила. Ровный тон ее голоса сдувает меня, как воздушный шарик. — Почему это звучит плохо? — Потому что я сделаю это только при условии, что ты используешь псевдоним для этой книги. Я шмыгаю носом. — Зачем мне псевдоним? Даже если это эротика, то это литературная эротика. Многие уважаемые писатели писали эротику. Коллетт, Джон Апдайк, Филип Рот... — Не надо давать мне список, — резко перебивает Эстель, — Я хорошо знаю историю жанра. Я хочу сказать, что твоя читательская аудитория состоит преимущественно из образованных, замужних женщин с интеллектом выше среднего, которые ожидают от тебя определенного типа романа... такого, который не включает шестьдесят семь случаев использования слова киска в первой половине. Я говорю: — Боже, интересно, кто же те сто пятьдесят миллионов людей, которые поглотили Пятьдесят оттенков серого и его продолжение? Через мгновение Эстель отвечает: — Не знаю, куколка, но если нам повезет, мы узнаем. Моя улыбка растягивает мое лицо так широко, что становится больно. — Эстель, ты лучшая. Она бормочет: — Либо так, либо я сошла с ума. — Потом, нормальным тоном: — Придумай себе псевдоним, который хочешь использовать, и я отправлю его на обход. У тебя уже есть название? До этого момента не было, но оно пришло мне в голову мгновенно. — До сентября. Она издает звук одобрения. — Отлично. Я свяжусь с тобой, как только получу какой-то фидбэк. И Оливия? — Да? Ее тон теплый. — Ты права. Рукопись невероятная. Не говоря больше ни слова, она бросает трубку. Я решаю, что это надо отпраздновать. Только я еще не забыла о своем недавнем похмелье и не настроена создавать новое, поэтому не могу просто сидеть дома и пить бурбон всю ночь. Надо куда-то выйти. В мир. Туда, где есть люди. Когда эта мысль пугает меня, я решаю позвонить Джеймсу, чтобы узнать, свободен ли он. Его линия звенит и звенит, но он не берет трубку. У него также нет голосовой почты, что я пытаюсь не считать странным, но в глубине души считаю. У кого нет голосовой почты? Мой разум мгновенно выдает мне список: ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ — Заключенные — Амиши — Собаки (хотя у кошек, вероятно, есть) — Комнатные растения — Анархисты — Шесть коренных племен каменного века Андаманских и Никобарских островов — Хватит! — громко говорю я пустой кухне. — Пойди и купи себе ужин. Я же в Париже, в конце концов. В Париже не каждый день есть возможность ужинать. Разве что если ты здесь живешь, но ты знаешь, что я имею в виду. Я принимаю душ, одеваюсь и отправляюсь бродить по улицам, чтобы остановиться в одном из очаровательных тротуарных кафе, которые населяют каждый уголок города. В квартале от многоквартирного дома я нашла жемчужину с голубыми навесами и парой белых миниатюрных пуделей, дремлющих в плетеной корзинке перед входной дверью. Чувствуя себя авантюристкой, я заказываю шампанское к эскарго и ненавижу и то, и другое. Я заказываю жареные бараньи голени с розмарином и картофелем daphinois, сопровождаемые олд-федом и гарниром с чувством вины за маленького ягненка. Десерт — это что-то настолько сладкое, что я почти впадаю в кому. Затем, сытая и довольная, я возвращаюсь в квартиру с мыслью прочитать еще несколько страниц перед сном. |