Книга Наблюдатель, страница 21 – Р. К. Пирс

Я вздыхаю, вспоминая события, которые привели меня сюда.

— Я приехала сюда, чтобы отдохнуть, — отвечаю я, решив опустить рассказ о бывшем. — Мне нужно было сменить обстановку.

— Ты предпочитаешь кукурузу? — спрашивает он, игриво указывая на окружающие нас стебли.

Неожиданно для самой себя у меня вырывается смешок, и Аттикус присоединяется к веселью.

— Расскажи мне о том, что было до того, как тебя прокляли, — говорю я, чтобы сменить тему, его история явно намного интереснее моей. — Какой была твоя жизнь?

— Прошло так много времени, что детали начали забываться, — говорит он, поворачивая налево, протискиваясь через несколько рядов, прежде чем пойти между стеблей. — Мне было двадцать шесть лет, когда меня прокляли. Большинство мужчин моего возраста остепенились и завели семью, но не я. У меня было десять младших братьев и сестер, о которых нужно было заботиться. Моя работа заключалась в том, чтобы убедиться, что они накормлены.

Одиннадцать детей. Я не могу себе представить, чтобы у меня был один, а тем более целая футбольная команда, которую нужно кормить. Знаю, что это было сто лет назад, но, тем не менее, эта мысль пугает.

— Ого, — шепчу я. — Что с ними случилось?

Я оглядываюсь и вижу, как он пожимает плечами.

— Надеюсь, они все справились без меня. Джереми, следующий по старшинству, вероятно, заботился о них. По крайней мере, так я себя убеждал все эти годы.

— Я уверена, что он отлично справился со своей задачей, — заверяю я его, не в силах больше ничего сказать. У меня в горле комок при мысли о его братьях и сестрах, которые теперь определенно мертвы. Надеюсь, Джереми позаботился о них в отсутствие Аттикуса. — Что случилось с твоими родителями?

— Они умерли от воспаления легких, — отвечает он. — Мне было восемнадцать. Это было чудом, что больше никто не заразился.

Возможно, у нас не так много общего, но мы оба знаем боль от потери родителей. Я встречала не так много людей, которые могли бы понять мои чувства. Но я и Аттикус — мы прошли через это и понимаем друг друга.

— А у тебя есть братья и сестры? — спрашивает он.

Я качаю головой, хоть и понимаю, что он не может этого видеть.

— Я одна, именно поэтому и оказалась в Колд-Спрингс. У меня есть только тетя, дядя и двоюродная сестра.

— А теперь у тебя есть я, — усмехается Аттикус.

Мои щеки снова краснеют. Несмотря на то, что наши отношения зародились из-за страха и расчета, я чувствую, что нуждаюсь в большем. Нуждаюсь в большем от него, Аттикуса. Не хочу, чтобы все закончилось, как только я выйду за пределы этого поля.

— Мы что, заблудились? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам. Все выглядит одинаково, куда ни посмотри.

— Нет, — уверяет он. — Моя душа привязана к этому полю. Я точно могу сказать сколько там рядов и стеблей кукурузы, а также знаю, когда кто-то пересекает его границу. Обычно я кричу или стону, чтобы отпугнуть.

Я резко поворачиваюсь к нему.

— Ты напугал меня до чертиков, когда я здесь ходила.

— Я знаю, — он смеется, запрокидывая голову. — Ты довольно привлекательна, когда напугана.

Я краснею еще сильнее, мои щеки уже полыхают. Невероятно, но я перешла от страха за свою жизнь к желанию пообщаться с ним всего за несколько минут.

Может быть, я смогу вернуться и навестить его в ближайшее время.

«Кэсси, ты вагиной думаешь? Это же проклятое пугало, черт возьми».