Книга Потрошитель из Бедвилля, страница 7 – С. Хеберт

Я не могла удержаться от улыбки при воспоминании об этом, слегка покачиваясь и перекидывая ноги через край кровати, а в ушах у меня играла музыка Джаккала. Я схватила прядь своих спутанных волос и начала играть с ней, пытаясь напевать в такт музыке. Мое горло мгновенно обожгло, воздух царапал плохо зажившую рану. Я ахнула, нежно дотрагиваясь до своей покрытой шрамами шеи, когда мое настроение испортилось.

— Все еще больно, не так ли? Даже спустя столько времени? — Мой взгляд метнулся к окну над моей дверью, заметив за ним пожилого мужчину-врача. Он был мне незнаком. — Жаль. — Он начал отпирать ее, открывая дверь, когда стоял там, держа в руке фонарь, в тени двух санитаров рядом с ним. — Иронично, что ты здесь, взаперти, страдаешь от той самой раны, которой убила стольких людей, не так ли? — Старик вошел в мою камеру, щелкнув пальцами, когда одна из медсестер поспешила за ним со стулом, а другая охраняла дверь. Старик отмахнулся от медсестры и присоединился к первой, они стояли за моей открытой дверью, а он сел в кресло, расположенное в центре комнаты, лицом ко мне. Он поставил фонарь рядом с собой и скрестил ноги. — Возможно, тебе интересно, кто я и почему я здесь. — Его манера говорить была странной и незнакомой.

Я поерзала на кровати, наблюдая за медсестрами, которые повернулись, чтобы наблюдать за мной, когда раздался звон моих цепей, изучая каждое мое движение. Я знала, что они были там, чтобы защитить его и не дать мне сбежать, но этот новый подход, этот новый врач были странными — даже для меня.

— Меня зовут Филипп Пинель, но ты можешь называть меня доктор Пинель. Я твой новый, постоянный врач, Каспер.

Постоянный врач?

Он вытащил из кармана своего белого халата небольшой дневник и достал ручку.

— Возможно, тебе интересно, как я убедил правление Бедвилльской лечебницы разрешить мне сделать такую вещь, скорректировать твое лечение после твоего, — его взгляд метнулся ко мне, — несчастного случая. Но уверяю тебя, мои методы более приземленные, чем у моих предшественников. А теперь скажи мне, — он перевернул страницу в своем дневнике в кожаном переплете, меняя позу, — когда ты впервые ощутила смерть? — Озадаченная как его смелостью, так и странным вопросом, я просто сидела, тараща глаза на его странность.

— Каспер? — Он ждал, словно ожидая, что я охотно отвечу ему.

Я спустила ноги с края кровати и свернулась калачиком, спрятав лицо за коленями. Я не стала бы разговаривать ни с ним, ни с кем-либо другим из сотрудников, только не после того, как со мной обошлись.

— Понятно. — Он закрыл свой журнал, рявкнув на санитаров. — Персонал предупреждал меня о твоем вспыльчивом характере и отсутствии человечности. Что ж, тогда, если ты не хочешь говорить со мной как со взрослым, тогда я, к сожалению, должен настаивать на том, чтобы тебя сломали, как животное, которым все тебя считают. — Медсестры бросились к моей кровати, одна из них держала длинную металлическую палку с обмотанными вокруг нее проводами. Он нажал на кнопку, поджигая наконечник, и из него с жужжанием вырвалось синее электричество, устремляясь ко мне. Я вздрогнула, когда другая медсестра схватила меня за волосы и заставила опустить голову на кровать, а другая медленно придвинулась ближе.

— Видишь ли, Каспер, — доктор Пинель встал, отряхивая пиджак, — я не хочу причинять тебе вреда, но, боюсь, если ты продолжишь сопротивляться, у меня не будет другого выбора, кроме как заставить тебя подчиниться. Мы можем быть друзьями, или ты можешь бояться меня настолько, чтобы дать мне то, что я хочу.