Книга Девушки судьбы и ярости, страница 182 – Наташа Нган

Словно прочитав её мысли, Нитта сжала плечо Майны.

– Поговори с ней, Майна, – она ободряюще улыбнулась. – Всё будет хорошо. А если нет – возвращайся и переспи с Кензо. Кажется, сейчас этим занимаются все, кому плохо.

Вопреки себе, Майна рассмеялась:

– Уже заметила. Боюсь, он не в моем вкусе.

– И не в моём тоже, – вздохнула Нитта.

– А кто в твоём вкусе? – колебалась Майна.

– Таких нет, – Нитта пожала плечами. – Я вообще не знаю, кто мне больше нравится. Шутить на эту тему забавно, и всегда было легко притворяться, потому что я наслушалась историй Бо. Но… мне нравится флиртовать. Не уверена насчёт остального.

– А любовь?

Выражение лица девушки-леопарда было мягким и тёплым.

– Этого мне хватит ещё на несколько хороших жизней.

Майна поцеловала её в лоб.

– Осторожнее, – сказала Нитта. – Леи может узнать. И я видела, на что способна эта девушка, когда у неё в руках кинжал.

Майна рассмеялась. После паузы она хрипло сказала:

– Когда я уеду, присмотри за Ло вместо меня.

Она не добавила, что слова Нитты были правдой: гнев действительно разрастается в одиночестве. Но, как Майна поняла на собственном горьком опыте, то же самое происходит и со многими другими разрушительными вещами, включая, возможно, самое разрушительное из всех.

Чувство вины.

Осенний ветерок треплет мне одежду. Я лежу на траве, Квей дремлет в изгибе моей талии. Если не считать птиц, насекомых и звуков, издаваемых нашими соседями, занимающимися своими делами, днём здесь тихо.

Это единственный день в неделю, когда наша лавка закрыта. Тянь ушла на встречу. Отец ушёл на прогулку с Шалой, Ай и Блю. Без близняшек, которые уехали через несколько дней после родов Шалы, чтобы встретиться с родителям и братом в их новом доме в соседней деревне, и Лилл, которая вернулась во Дворец Свободы, в доме остались только я и Аоки. Это первый спокойный момент, который у меня был за долгое время. Я наслаждаюсь свежестью ветерка, ароматом наших трав на участке и негромким похрапыванием Квей. Она уже так сильно выросла. Её маленький щенячий животик округлился больше, чем, вероятно, должен быть, и я подозреваю, что в этом виноват отец.

Как и Бао, Квей обожает сушёное манго.

Я наполовину дремлю, когда на меня падает тень.

– Тебе ещё одно письмо.

Я быстро сажусь, тревожа Квей. Она ворчит на меня, а потом обнюхивает ноги Аоки. Аоки улыбается, наклоняется и щекочет ей ушки. Она передаёт мне свиток, не встречаясь со мной взглядом.

Я благодарю её и жду, когда она уйдёт. Но она останавливается.

– Прости меня, – внезапно говорит она.

Затем – к моему ещё большему удивлению – она садится рядом со мной. Квей прижимается к ней, и Аоки рассеянно гладит её. Её губы кривятся так, что я понимаю – она изо всех сил сдерживает слёзы.

– Аоки, – начинаю я, – тебе не нужно извиняться...

– Нужно, – она прерывисто вздыхает. – Мы с Шалой много разговаривали. Она... кое-что мне объяснила. Я это уже знала, но хотела услышать. Или, по крайней мере, чтобы она это рассказала сама. О Чжэнь, Чжинь и… и Ченне... – она вздрагивает при имени подруги, которое вызывает новый приступ боли каждый раз, когда я его слышу. – И о тебе. Ты всегда пыталась оградить меня от реальности нашей жизни во дворце, – она делает паузу. – В отличие от Блю.

Я издаю смешок.

– Но тогда я не могла этого принять, – говорит Аоки. – Не знаю почему.