Книга Бухта Магнолия. Магия, чистая и злая, страница 13 – К. Ф. Шредер

У основания лестницы, ведущей на виллу, в тени юлани, белой магнолии, стоял Дайширо. Одет он был, как всегда, в скромный темно-серый костюм. Руки сцепил за спиной. По обе стороны застыли его телохранители. А перед ним, простирая руки и касаясь лбом земли, стоял на коленях мужчина. Знак полной покорности.

Кари замерла на месте. Сердце заколотилось. От простертого перед Дайширо мужчины исходил страх – такой, какой она в последний раз улавливала очень давно, задолго до того, как научилась различать запахи.

Дайширо подал ей знак подойти ближе. Она переставляла ноги словно в трансе. И чем ближе подходила, тем отчетливее воспринимала трепет и шелест белых цветов магнолии, свисавших с веток переливающимися гроздьями и уже покрывшихся первыми перышками. Бывали такие сортовые магнолии, юлани, на которых вылуплялись бабочки, мотыльки или стрекозы. В саду у Дайширо был один особенно редкий экземпляр, из почек которого вылетали колибри.

Тень этого особенного дерева была одним из любимых уголков Кари, одним из немногих мест в имении, которые наполняли ее восхищением вместо недоверия, и шорох перистых лепестков цветков магнолии обещал ей легкость – почти свободу. Но не сегодня.

Сегодня казалось, будто эта тень легла на плечи Кари тяжелым покровом, а музыка цветов перебивалась жалобными стенаниями мужчины у ее ног. Его лица Кари не видела, да и не хотела видеть.

– Я умоляю вас, дон Немеа, исполните единственную мольбу старика. Это была ошибка, самая большая ошибка в моей жизни, и я…

– Молчать, – приказал Дайширо, и мужчина тотчас затих.

Отзвук его слов продолжал плясать в мыслях Кари. Она так давно не слышала этот голос, что была уверена, что забыла его. Но тотчас узнала голос ее настоящего отца.

– Ты не меня должен просить, а Кари. Взгляни на нее, на свою дочь, – потребовал Дайширо. – Расскажи ей, почему ты здесь.

Нет… Кари силилась сохранять безучастное выражение лица. Она должна казаться сильной, хотя ей впору было закричать. Изо всех сил она сдерживала внутреннюю дрожь.

Десять лет.

Столько времени прошло с тех пор, как она видела отца в последний раз.

Десять лет с того дня, когда им даже не позволили как следует проститься. Обняться.

И за все это время отец ни разу не дал о себе знать. Ни разу не навестил. Не позвонил. Не написал. Ни одной короткой весточки. Ничего.

И теперь?

Зачем ты здесь?

Отец осторожно принял сидячее положение и поднял голову. Казалось, он постарел лет на сто. Кожа посерела и истончилась, глаза, которые когда-то напоминали Кари о просторах весеннего неба, теперь показались ей дождевыми лужицами.

– Кари, – прошептал он, и она…

Она не могла сделать вдох.

В попытке успокоить сердцебиение она запрокинула голову и уставилась в крону дерева. Ветки белой магнолии гнулись под тяжестью цветов. Кари различила отдельные перышки, поблескивающие, словно ожившие драгоценные камни.

– Мне очень жаль. Мне нестерпимо жаль! Что мы с тобой сделали… – Его голос сорвался. Он всхлипывал.

Скажи что-нибудь. Сделай что-нибудь. Дыши, Кари. Дыши.

Но она не могла.

– Расскажи ей, зачем ты пришел, – снова потребовал Дайширо.

– Я могу оплатить наши долги. Я уже сказал дону Немеа, не так ли? – И он бросил на Дайширо умоляющий взгляд.

Тот объяснил:

– Твой отец, кажется, думает, что ты пленница у меня в доме. Он хочет тебя выкупить. Деньгами, которых у него еще нет.