Книга Бухта Магнолия. Магия, чистая и злая, страница 190 – К. Ф. Шредер

Его чувства в новом теле стали еще острее, и он видел и чувствовал все одновременно. Над ним было море звездчатых магнолий, летящих к богиням, под ним люди, крошечные, как муравьи, они показывали в небо и удивленно открывали рот. Распахивались оконные ставни, на улицах царил хаос, бесчисленные жители острова Магнолия выбегали из домов и станций подземки под открытое небо. Даже музыка Звездного праздника смолкла, пока весь город замер и смотрел вверх. Он слышал их крики и их шепот, слышал смех и плач – и снова и снова это слово: дракон!

Дракон над Бухтой Магнолия!

Хор возгласов смешался с голосами, звучавшими в голове Люсьена, которые теперь громко и радостно перешептывались. Это он. Наш сын, наше золотко. Наконец-то, наконец-то, наконец! Иди же сюда, ты, кого мы ждали тысячу лет, приди и покажи, кто ты есть на самом деле. Найди нас.

Но Люсьен вытеснял эти голоса. Для него сейчас существовала лишь одна цель: он должен был доставить Зору в надежное место!

И он оставил остров позади и теперь летел над волнами. Один океан под ним, а второй – над ним, рожденный из цветов и нашептанных людьми желаний. Он с шумом проносился мимо летящих джонок, пассажиры которых с криками и всхлипами падали на колени. Некоторые бились лбом о планки дна, воссылая молитвы богиням Юне, Шакари и Фео. Чтобы отблагодарить богинь, ибо сегодня, в День всех дней, в День рождения магии, вернулись драконы.

Но уже скоро вода под ним превратилась в сочно-зеленую даль, и он добрался до соседствующего с Магнолией острова, до Цитрина. Домик его бабушки был в несколько раз меньше его нового тела. Люсьен осторожно, как только мог, приземлился на цветочную клумбу. Зору он опустил на траву. Она не шевелилась, но все-таки дышала. Дом и сад всегда были для Люсьена малой родиной и надежным пристанищем, и теперь новоиспеченного дракона охватил глубокий покой.

Распахнулась дверь в сад. На мгновение Люсьену почудилось, что сейчас в сад выйдет бабушка. Но разумеется, то была не она. Она уже никогда этого не сделает.

Свинка спрыгнула со ступеньки и побежала к Люсьену, радостно виляя хвостиком. Она ничуть не боялась, как будто точно знала, кто скрывается под чешуйчатой шкурой дракона. Хрюкая, она уткнулась в бок Люсьену. Он глянул вниз и увидел… свои руки. Человеческие руки!

Свинка снова ткнулась в него, на этот раз в живот. Совершенно человеческий живот. Он снова стал самим собой.

Ему стало так легко, но внезапно его пронзила такая сильная боль, как будто кто-то зажег внутри его огонь. Люсьен выдохнул и посмотрел на свои руки. Зильфуровые вены горели, как лава, превратившаяся в плоть, и разрастались невероятно быстро. Они расползались по его плечам, вились по груди и уже добрались до живота. И при этом горели ярче всякого пламени. Люсьен хотел закричать, но голос отказался повиноваться ему.

Он слышал взволнованное хрюканье свинки и собственное прерывистое, лихорадочное дыхание… и все. Люсьен погрузился в серебро и боль.

Когда Наэль пришел в себя, солнце уже стояло в зените. А вокруг было тихо. Шум битвы смолк, равно как и музыка, которая обычно звучала в коридорах и вырывалась через открытые форточки наружу. И многоголосое журчание города Крепостная Стена было тише, чем обычно, как будто город скорбел по потерянным жизням.