Книга Бухта Магнолия. Магия, чистая и злая, страница 214 – К. Ф. Шредер

Она должна была держать себя в руках. Соберись! Иначе Сайка и Наэль пожертвовали собой напрасно.

– Я знаю, что это больно, – выдавила она. – Но мы не можем их спасти. Единственное, что мы способны сделать, это позволить им спасти нас!

Изуми плакала и вырывалась. Либо она не слышала Кари, либо не хотела понимать ее слова. Двое остальных поняли. Харуо без труда поднял брыкавшуюся Изуми и закинул ее на плечо. И они пошли – прочь от железной двери, за которой прозвучал последний удар сердца Наэля, – по узким переулкам и пустым улицам, прочь из квартала Немеа, в сторону квартала, который контролировал клан Когтей.

И пока их подошвы стучали по мостовой, пока туман медленно просачивался в мысли Кари – ее воспоминания о Наэле, – она признала, что у нее все-таки есть сердце. Что же еще могло так щемить в груди, если не разбившееся от боли и тоски на тысячу кусочков сердце?

Наэль всегда представлял себе торговлю душами как варварский акт. А извлечение жизненной эссенции считал величайшей потерей человека, вслед за которой приходят пустота, боль и паника. Как же еще мог себя чувствовать человек, когда его душу вырывали из тела?

Однако, когда эссенция жизни покидала его, он не испытал ни одной из темных эмоций. Чувствовал лишь тепло и легкое покалывание, свет и свободу – и уверенность, что спас Кари и Изуми.

Краешком сознания он охватил картинку боя: суматоху, крики боевиков-скарабеев, против которых Сайка направила свою магию. Но суете больше не было места в его существовании, и тревогу и волнение он погасил. Не хотел думать об этом. А вместо этого вспомнил ночь, когда Зора, Кари и он вместе пили шампанское на крыше многоэтажки и чувствовали себя свободными, и то, что было потом, под неусыпным взглядом теневых кошек и звезд. Это было яркое воспоминание, и оно заставило его внутренне улыбнуться – в последний раз перед тем, как его дух угас, а тело превратилось в пустую оболочку.

Зора то и дело готова была рухнуть от изнеможения, но все же продолжала колдовать. Канализировала магию солнца и ветра, растений и насекомых, птиц над своей головой и даже энергию зильфуровых вен, чтобы исцелить Люсьена. Свинка крепко спала, поскольку Зора использовала и ее жизненную энергию. А ее собственное бедро пульсировало болью там, где она сделала разрез, чтобы пустить кровь и отдать Люсьену.

Но как она ни старалась, серебро не отступало. Вдруг она вскрикнула от неожиданности и задрожала всем телом. Горячая молния пронзила ее так сильно, как будто Зора схватила высоковольтный провод. Люсьен открыл глаза и сделал глубокий вдох.

– Люсьен!

Он моргал, и он был… он был в сознании! Живой!

– О Люсьен! – всхлипнула Зора и обвила его руками. – Ты вернулся, ты… Я уже боялась, что потеряла тебя.

Она взяла в ладони его лицо и держала на расстоянии вытянутых рук – не могла наглядеться. Пот выступил на лбу Люсьена, он с трудом дышал. Серебро покрывало уже его щеки и тянулось к переносице. Но он был жив, и это главное! Зора привлекла его к себе и поцеловала. У губ Люсьена всегда был вкус шоколада и корицы, но не сейчас.

Сегодня у них был вкус огня и пепла.

Люсьен ответил на поцелуй и обнял Зору. Она притянула его к себе и обвила ногами за талию. Она должна была чувствовать кожей его тепло, грудью его сердцебиение, чтобы знать, что он действительно, в самом деле жив.