Книга Фрейлина. Предотвратить, страница 113 – Тамара Шатохина

- Близкое родство? – удивился Шкурятин, - разве оно не под церковным запретом?

- Венчали же как-то Ольгу Николаевну… - пробормотал Константин, думая уже о другом – его взгляд притянуло сочетание цветов.

Томик содержал в себе древние германские баллады и был оформлен под стать: переплет сделан из тонких досочек, обтянутых темно-рыжей кожей. Углы защищены бляхами – ажурными угольниками светлого металла, а в центре красовался «жук» с крупным темно-серым полупрозрачным камнем внутри. Мужчина осторожно взял томик в руки… здесь была еще и замысловатая металлическая застежка и лента-закладка серого бархата.

- Замечательный выбор, господа… здесь целых семь баллад, а переплет украшен кружевом из серебра. В «жук» же встроен серый агат – символ богатства, долголетия и защита от сглаза. Этот камень использовали для создания талисманов и… - захлебывался восторгом продавец.

- Я беру. Да-да – беру, заверните и это тоже, - волновался Костя – как можно было забыть о таком? Почему он едет к Таис совсем без подарка?

Ответ из герцогства доставили к вечеру, и Константин заказал через службу отеля посадочные талоны на утренний экспресс в Альтенбург.

Вечером за ужином мужчины делились впечатлениями о городе, книгах и новых блюдах - уже из свинины, а не рыбы. Константин был оживлен, много говорил и улыбался - в багаже, аккуратно завернутый в плотную оберточную бумагу с фирменным рисунком лежал подарок для Таис.

Железнодорожный вагон оказался устроен прелюбопытно – состоял из трех пассажирских отсеков, изолированных друг от друга. Каждый имел отдельные выходы на перрон, но с соседними не сообщался. Закругленный низ делал вагон похожим на три соединенные друг с другом кареты. Внутри порадовал мягкий диван, просторный отсек для багажа, но главное – большие окна во всю стену давали возможность любоваться при езде окрестными видами.

Чем, собственно, мужчины и занялись - не слишком высокая скорость позволяла.

Холмистая местность Саксонии изобиловала небольшими ручьями и реками, первая из которых оказалась полностью окутала утренним туманом и смотрелась с высоты моста подобием извилистой белой пушистой ленты. Зрелище завораживало…

- Вспомнился туман на рейде, – делился своим Костя.

- Утренний пруд в родительском имении, - ностальгировал в свою очередь сосед.

И опять им было о чем говорить, о чем поспорить или согласиться друг с другом. Звучала русская речь…

Костя с большой легкостью и даже изяществом изъяснялся на нескольких языках, но особенно чисто и грамотно – на русском, считая его единственно родным. В семье всегда говорил только на нем, потому и слыл уже в этом возрасте свирепым славянином, говорящим только по-русски. Раньше это казалось ему смешным, но не сейчас – немецкая речь звучала крайне немелодично, резко и даже грубо. Даже мамин прусский говор слегка смягчился спустя много лет пребывания в России. В устах же Таис и вовсе журчал так мягко… ласковым лесным ручейком.

Стыки рельсов звучали особым образом, отсчитывая равные отрезки сухопутных миль и делая Костю все ближе к Штутгарту и к ней.

Но сейчас он еще и выполнял свой долг – обещание, данное отцу.

По прибытию на вокзале мужчин встречал экипаж. Разместили их в городе, в одном из лучших гостиных домов, дали время привести себя в порядок, передав приглашение быть к ужину.