Книга Фрейлина. Предотвратить, страница 1 – Тамара Шатохина

Отчаяние! И паника. Только это и толкнуло петь – он уходил, просто уходил…

Совершенно ровный, вежливый и спокойный. Может, уже разочарованный. Вчера то ли не показал этого, то ли еще не полностью осознал услышанное. А теперь - уже?..

И не обида… да с чего? Стыд свой я помнила - не за себя, ну и что? Стыдно, значит есть чего стыдиться. Вежливая отстраненность - еще по-божески, могло быть и презрение. Время сейчас другое.

Чего-то такого я сразу и ожидала, когда рубила правду-матку. Сейчас пережить его разочарование будет труднее и намного. Но все происходит логично, а значит правильно, я и раньше общих планов не строила и переживала сейчас не за себя.

Да у меня буквально взвыло внутри - всё в топку! Такое мгновенное и отчетливое понимание - всё, чего я так старалась и смогла добиться на этот момент, обнулялось буквально на глазах. Не вышло, не получилось…

В той войне, по оценкам историков, ушло сто пятьдесят три тысячи живых душ – наших мужчин, русских. Убитых и умерших от ран пятьдесят одна тысяча, остальные скончались от болезней - как и всегда в войну, в окопах свирепствовал тиф. После окончания Наполеоновских войн Крымская стала самым кровавым военным столкновением XIX столетия.

- Таис, разрешите? - мягко разогнул мои пальцы, прикипевшие к кортику, Фредерик: - Прощайтесь, мы уходим.

Плутавшее еще где-то в строках романса сознание милостиво подарило отстраненность восприятия. Я спокойно и вежливо выслушивала похвалы. Обещала текст стихов, улыбалась, благодарила, вежливо прощалась…

По дороге к домику, слегка поддерживая меня под руку, Фредерик говорил:

- У меня есть способности к языкам. На этот момент знаю почти все основные европейские. Русский самый сложный из них, но и изучать его я начал уже, как полгода – после сговора Его высочества и Великой русской княжны. Надеюсь, что уже неплохо понимаю вашу речь, хотя изъясняюсь на ней, вероятно, ужасно забавно. Но вы же понимаете? Необходима практика.

- Вы хотите практики, разговоров на русском? – удивилась я.

- Не откажусь. Но к чему я завел этот разговор? Я услышал вас, Таис. Я вас услышал и понял. Присоединяюсь к прочим похвалам, но… - чуть замялся он, будто опасаясь ляпнуть что-то не то: - Предлагаю воспользоваться услугами учителя пения – при данном природой голосе и небольшом усилии с вашей стороны, оно может стать безупречным.

- Пожалуй… лишним не будет, но еще больше хотелось бы научиться игре на гитаре, – реально оценивала я свои способности к игре на музыкальных инструментах: - На испанской гитаре.

- Уверен – и это возможно, - поцеловав мне руку, он оставил меня у крыльца...

Ирма задула свечу, оставляя в темноте, и я шмыгнула носом, зарываясь в подушку.

Ужасно жаль было расставаться – с безупречной горничной-надзирателем и привычными стенами, даже странной этой кроватью, взобраться на которую так проблемно.

День накануне моей свадьбы оказался крайне неудачным, чтобы загадывать желания – не получилось заиметь титулованного братца, и не принял мое предложение Илья Ильич. У Петра Пантелеймоновича, по словам Ольги, на руках оказались престарелая мать и сестра на выданьи.

Об этом знала она, но почему-то не удосужилась узнать я. И в этом примере, пожалуй, видна вся разница между нами. Я привычно жила своими проблемами и интересами, она же всегда была предельно внимательна к людям и даже сейчас, в непростое для себя время, переживала о судьбе школы для девочек, которую сама основала и патронировала.