Онлайн книга «Фрейлина. Предотвратить»
|
- Бунты, мятежи… прощения им нет, - отрезал Фредерик. - Николай Павлович и сам был воспитан в чрезмерной строгости, поэтому и его понимание допустимого… Со многим я не согласна, но человек он справедливый и миловал, Фредерик, миловал очень многих. Одно для него не прощаемо в принципе – посягательство на семью. А у декабристов были планы истребить ее всю – жену и детей в том числе. Исполнителей сразу уничтожить, опорочив и обвинив в убийствах и устроить власть демократическую, подобную той, что была в революционной Франции. Подобные темы я больше не поднимала, заметив, что Фредерик мягко, но категорично уходит от разговоров о политике. Прямо меня не осаживая, но давая понять всем своим видом – это не то, что должно интересовать слабый пол. Я уступила и на разговоры о политике его больше не выводила. Почти весь первый день мы просидели в саду… а здесь высажен был не просто сад, а роскошный кустарниковый парк с сиренями, жасминами, шиповниками - что-то еще цвело, что-то зеленело. Вишни, опять же… Потом я почувствовала, что хочу и уже могу двигаться, и мы много гуляли, ходили. При монастыре была баня, там я последний раз в этой дороге мылась полностью. Мы с Дашей отстояли все службы в храме, которые застали, и я молилась о Тучкове-четвертом – шепотом, вслух, чтобы он слышал меня. Маргарита Михайловна упоминала как-то, что всегда чувствует его рядом с собой. Почему нет? Может он действительно ожидал ее здесь, а не где-нибудь… там. Простая еда, травяные отвары со вкусом и запахом сена, прогулки и крепкий сон помогли – я готова была ехать дальше уже понимая, что жалась к Фредерику и сторонилась матушки Марии зря. Мистики не случилось, наоборот – вполне себе жизненно она отчитала меня, как старший младшего. Мягко, но отчитала. Провожая нас, как провожала всех постояльцев, если позволяло здоровье, она спросила, отведя меня чуть в сторонку: - Вы не готовы стать матерью, Таисия Алексеевна, или вовсе не желали этого ребенка? - А с чего вы сделали такие… странные выводы, Маргарита Михайловна? – не поняла я. И даже будто огрызнуться потянуло, но хватило ума промолчать. - Ходите вы не так, - печально вздохнула она, не глядя на меня: - Не вслушиваясь в себя. Оттого может и худо вам, что любви к себе дитя ваше не чует. А травки пейте… Даша ваша изрядно в них разбирается, даже наших умелиц в лазарете чему-то поучила – я спокойна за вас. Прислушивайтесь к ней. - Благодарю вас, - промямлила я, - благословите в дорогу, матушка. Благословив меня, мужа и перекрестив повозки, она кивнула, постояла еще, улыбаясь… а потом прямо взглянула на меня и зачем-то поделилась: - Саша мой был женихом не первого десятка… не хотели ему меня отдавать. Прекрасен собой, олицетворение офицерской чести и достоинства… но мало ли в России героев? К той чести, да еще и денег бы побольше… - Какое счастье, что все получилось. Что вы были вместе, - сжалось у меня в груди и горячо запекло виной. Может она нуждалась в таких вот разговорах со случайными людьми, по-стариковски тоскуя по прошлому. Старые люди, бывает, плохо помнят вчерашний день, зато события далеких лет встают перед глазами в мельчайших подробностях. А ей было что вспомнить, и хорошего в том числе. Не сторонись я, и узнала бы много нового. Ей заодно помогла бы. |