Онлайн книга «Фрейлина. Предотвратить»
|
На улицы России нищета выплеснулась после отмены крепостного права. До этого крестьяне – самое бедное сословие, оставались на местах и не светили собой, нищенствуя. Мастеровые же, торговый люд, чиновничество… имели какой-никакой достаток. В польских губерниях личную зависимость крестьян от помещиков отменили еще в 1807-м… Будущая реформа 64 года во многом повторяла польский опыт, сохранив вотчинную зависимость: земля, находившаяся в пользовании крестьян, являлась собственностью помещиков, крестьяне были обязаны отбывать барщину или платить оброк. Дрезден, Нюрнберг… дороги ухоженные, одежда на людях опрятная. Но прогулки по вечерам прекратились и больше того – Фредерик нанял для нас сопровождение, вооруженную охрану. Я не смогла определить для себя с чем это связано, но разбой на дорогах крохотных немецких королевств, графств и герцогств процветал. Надежды на заступничество трех здоровых мужиков – самого Фредерика и двух кучеров с бородами-лопатами – Степанов, очевидно больше не было. Теперь мы старались ночевать только в больших населенных пунктах, дневные переходы удлинились и часто заканчивались уже в темноте. Оставив позади границу Российской империи, я старалась вообще не контактировать с местным контингентом – появилось и все крепло опасение подхватить какую-нибудь местную… современную болячку. Скученность поселений и населения увеличилась, массово появились нищие и бедные люди, а значит и больные… А теперь еще и угроза ограбления. Сразу после экипажа всегда штормило. Меня принимал в руки муж и вел к месту ночевки поддерживая, а иначе меня вело что-то другое и совсем не туда – вестибулярный аппарат отмачивал те еще шуточки. Но движения не хватало и, чуть придя в себя и поев, я долго ходила по комнате туда-сюда. Пол скрипел, Фредерик вначале заходил узнать, что не так… потом привык. Под нашей с Дашей дверью каждую ночь спал на своем кафтане один из Степанов. Сама не заметив когда, я стала ходить «так, как нужно» - ступая мягко и осторожно. Делала это уже на постоянной основе, инстинктивно оберегая того, кто во мне живет. А еще, после привычной вечерней молитвы я обязательно говорила с почти незаметным еще бугорком, наметившимся в области талии. Или тихо пела ему детские песенки, с тревогой прислушиваясь к своему состоянию. Вроде и не совсем плохо – ни выделений, ни болей, но я худела. Хотя, казалось, куда уже? И при этом не голодала. Вечером и с утра я обязательно ела и в основном то, что готовила для меня Даша – легкие каши, творог с молоком и ягодами, вареный картофель, овощи. Хлеб, супы и бульоны, сготовленные не лично ею, женщина вначале пробовала сама. Была раньше такая должность, кажется, только при королях. А еще я старалась побольше пить - если истощение, то хотя бы не обезвоживание. Я не знаю, что делала бы без нее – грубоватой и простой, как валенок, Даши. Еще в Бородино, увидев, как она сблизилась с местными травницами-монахинями и их ученицами, я задумалась… Но тогда не нашла в себе сил задать простой вопрос - не хочет ли она остаться при монастыре? Все-таки человек вольный. Вон даже Илья испугался чужбины. Но остаться без нее? Нет, я не была готова. Спросила потом, позже, пообещав дать денег и отправить с кем-нибудь обратно, если возникнет такое желание. Ответа ждала со страхом… |