Книга Фрейлина. Предотвратить, страница 78 – Тамара Шатохина

- Ла-адно… пойдем более длинным путем - привези ты мне, батюшка, цветочек аленький, да чтобы не было его краше на всем белом свете.

Улыбнувшись, я поискала взглядом кого-нибудь для спроса.

Узнала у проходящего мимо слуги, как записаться на прием… то есть - аудиенцию к королю. Вернувшись к себе, написала соответственно прошение и вбросила его в ящик на дворцовой стене.

У себя уже достала яблоко, вымыла и понемногу откусывая от него, задумалась…

Мне нельзя заниматься этим напрямую – здоровье штука хрупкая, а здесь она хрупка вдвойне.

Так-то можно бы выпросить себе больницу и курировать ее, как делает та же Александра Федоровна. Это даст какие-то возможности, безусловно. Но императрица не насаждает новые порядки, а всего лишь помогает личными деньгами. У меня же ни лишних денег, ни нервов... а последние понадобятся, судя по сегодняшнему разговору. Почему-то при одной только мысли о чистоте все медики буквально на рога встают. Что за несуразица такая?!

И моя беременность... не дай бог подхватить в той же больнице инфекцию. Тогда все – капец. Кроме того, эти разговоры о смертности… пока что для меня она просто статистика, голые слова, но попади я реально в этот ад! Полагаю, дальше Земмельвейс отдыхает – я знаю более емкие слова, чем «убийцы» и вряд ли смогу удержать их в себе.

Посоветоваться бы с Фредериком… но все это время после музыкального вечера он, совершенно определенно, всеми силами избегал меня.

Он часто размышлял о том, почему вырос таким ущербным... Почему так долго не чувствовал себя своим в мире мужчин.

Первые воспоминания маленького Фредерика начались лет с трех и в них обязательно была мама, а она безумно любила своего Фифи – отзывчивого, мягкого и чувствительного ребенка. Они были опорой друг для друга, жалели и утешали. Она – ласковыми словами и поцелуями, малыш – крепко обнимая за шею и слюняво мусоля мамину щеку.

Любви было много и все-таки его недолюбили в детстве – отец.

Он был прямым и жестким человеком, как почти все военные в больших чинах. Если старшие сыновья еще успели узнать его и что-то от него взять, чему-то научиться, то рождение младшего совпало со взлетом карьеры.

Отсутствовал отец часто и подолгу, маленький сын успевал забыть, как он выглядит и не узнавал, плакал, когда тот наконец подходил к нему – слишком большой, невкусно пахнущий и без привычной улыбки, как на лице мамы.

- Что он, как девка? Из такого никогда не вырастет солдат! – разочарованно отходил в сторону отец.

А потом и вовсе смотрел со стороны и только. Фифи даже боялся его, потому что мама плакала – и когда встречала его, и когда уже уезжал.

Больше в доме мужчин не было - только пара слуг. Но и они не могли стать примером мужественности для мальчика - раболепствовали. Старики изо всех сил держались за место – дом был спокойным и тихим, хозяин часто отсутствовал, хозяйка же вся в чтении книг или играх со своим младшеньким. Спокойным и послушным. Женщина дорожила каждой минутой с ним, зная, что вскоре и этого отберут, как старших.

Так и случилось.

В очередной приезд отца случился разговор, после которого мама плакала особенно горько, обнимала и целовала своего Фифи, а он ей вторил, чувствуя ее горе, как свое.

Утром состоялся разговор с отцом.

- Тебе исполнилось семь лет, - сухо произнес тот, вглядываясь в лицо отпрыска.