Книга Попал! В хорошие руки. Лазейка-портал, страница 78 – Мартиша Риш

— Быстро привели себя в надлежащий вид! Надели форму, сбрили вот это вот! Как вы смеете появляться публично в таком виде? Ни совести, ни стыда.

— Вот уж кто бы говорил. Привести в дом гаремного раба, разместить в спальне и еще пытаться выгнать мужа! Да какого мужа! Достойнейшего из людей, господина Оскара!

Я на секунду оторопела. А ведь и вправду получается некрасиво. Весьма двусмысленно. Или нет? Нет, скорей, весьма однозначно. Ой! Ну мне стесняться нечего, Оскар сам хотел жену-скандалистку, вот и получил. Я, может, в роль так вживаюсь.

— Приведите себя в порядок. Еще одно гнусное слово, и я лично вас обрею. Развели антисанитарию! Вы этой бородкой своей еще и над едой так трясете? Над кастрюлями в кухне? В доме ребенок! У слуг должна быть безупречная гигиена!

— Где? — удивился управляющий.

— Вы что, совсем обезумели? Не знаете состава семьи вашего хозяина?

— Я не…

Дослушивать я не стала, вошла в покои и покрепче закрыла за собой дверь. Фух! А здесь ничего, очень даже красиво по меркам музея. То есть любоваться на эту роскошь приятно, а во жить? Не знаю, мне кажется, не слишком уютно. И где, спрашивается, раб? В комнате только одна дверь, и та совсем узкая. Я подошла к ней, постучала, перед тем как войти. Ни звука изнутри не доносится. В душу опять вползли самые темные из моих подозрений. Только бы парень этот был все ещё жив.

Дверь сама по себе распахнулась, я вошла внутрь и на миг замерла. Крошечная комната, нет, скорей даже каморка. Полуобнаженный парень свернулся калачиком на постели. Света здесь нет, ни фонаря, ни хоть какой-нибудь люстры, даже окна нет.

Дальтон бледен, сейчас стали отчетливо видны синяки на его тонких запястьях. Сам невольник очень худой, хоть и сложен довольно приятно. Веки едва вздрагивают во сне, волосы растрепались, стали гораздо светлей после того, как были отмыты и высохли. Черная полоса ошейника плотно впилась в бледную шею, натерла нежную кожу. Одна рука лежит ладонью кверху, на ней нет ни следа от мозолей. Кем он был до того, как попал в рабство? Почему его жизнь стала такой? Можно только догадываться. Я чуть тронула парня за запястье, боюсь его беспокоить. Ох! Еще и на плечах расцвели синяки. Видно, что парня лупили. И сильно. Раньше я этого попросту не заметила под слоем грязи, зато теперь вижу.

— Эй, — тихонько позвала я.

Брови нахмурились, парень сразу стал выглядеть старше. Наверное, мы ровесники. Или нет? Быть может, Дальону еще только немного перевалило за тридцать. Он резко дернулся, будто бы его ударили, застонал. Полотенце едва не сползло с его бедер. Я поспешила закрыть его одеялом, подтянула его повыше. Невольник раскрыл глаза, мгновенно сжался в комок, чуть не коснулся коленями подбородка.

— Прошу, не нужно меня бить, я сознаюсь в том, в чем нужно.

— Эй, это я, Светлана.

Глаза Дальона вытаращились, кажется, только теперь он проснулся окончательно, как следует рассмотрел меня, испугался чуть не до обморока. Побелевшие губы с громадным трудом произнесли единственное — госпожа.

— Тише.

Парень покачал головой, бросил взгляд вниз, попытался резко подняться, стиснул зубы и только после этого переполз на пол. Я опасаюсь напугать его еще сильней, не говорю ничего, замерла, будто бы передо мной лесная зверушка. Невольник оперся на оба колена, коснулся лбом моего платья, после чего опустился ниже, приник губами к краю подола. Я отчетливо вижу, как напряглись абсолютно все мышцы на его спине.