Книга Похищение феи. Ночной и недоброй!, страница 137 – Мартиша Риш

— Госпожа души моей, королева драконьего сердца, я никогда не посмею причинить вам зла, принудить к чему бы то ни было против вашей собственной воли.

— Почему я должна вам верить?

— Это исключено. Разве можно силой взять подарок богов. Я стану смиренно ждать вашего расположения.

— Да? И сколько же их было до меня?

— Кого? — отступил он ещё на полшага. Выходит, боится моего напора? Чудесно! Ласковой кошечкой я точно не буду, скорее мегерой в самом расцвете сил.

— Тех девушек, что вы похитили? Не стыдно перед женой? Перед сыном?

— Благословение богов, капля влаги на просторах пустыни, первый цветок эдельвейса посреди снега…

— Ближе к делу, барон!

— Вы — моя истинная любовь. Об этом говорит символ на вашем запястье. Такое случается один раз в несколько тысячелетий.

— Я вам давала право себя заклеймить? Или давала право похитить?

— Знак посылают боги. Я бы никогда не осмелился тронуть изумительный шелк вашего тела без спроса, — бархатный голос восхитителен и манящ. Так хочется поддаться соблазну. Людовик смотрит на меня умоляюще, заглядывает в глаза, ищет себе оправдание и почти что находит. Глупо отрицать то, что он мне, действительно, симпатичен, что его запах будит во мне женскую сущность, зовёт. Глупость! Стокгольмский синдром! Нас же предупреждали! Террористы, похитители и все прочие умеют расположить к себе жертв. Это все наваждение, уступка слабой психики. Нельзя ее допустить. Иначе потом сама пожалею. Да, здесь у меня нет за спиной пассажиров, о которых надо заботиться, я не обязана никого спасать. Но я ведь тоже личность. О себе тоже неплохо бы думать.

— Не верю. Вы имели наглость закинуть меня на плечо и усыпить. На глазах у моего жениха, — Людовик побагровел, и я продолжила, — Вы ведь тоже женаты, не так ли. И вашему сыну нужна мать. Счастливая мать. Зачем вы отдали мне ее комнаты?

— Моему сыну нужны вы. Он к вам привязался. В тех комнатах никто не живёт. Что касается баронессы… я решу этот вопрос очень скоро.

— Неужели? Марцелла сказала, что ваш брак нерушим. И я ей верю.

— Есть надёжный способ завершить этот брак.

— Верните меня обратно. Не стоит портить жизнь друг другу. Я готова продолжить работать с ребенком и только.

— Это абсолютно исключено. Вы останетесь здесь в моем замке. Навсегда.

— Нет.

— На Земле совершенно не безопасно для юной девы. О женихе постарайтесь забыть как можно скорей.

— Иначе что?

— Иначе, — громада сильного тела внезапно нависла надо мной, — я, как и предписывает обычай, принесу вам в качестве трофея его голову. И повешу на стену напротив камина! Специально закажу для нее самый невзрачный медальон.

— Ты не посмеешь! — пощёчина резко опустилась на холеную щеку барона. И, о чудо, тот отступил, опустил голову, внезапно склонился передо мной.

— Прости. Я позабыл обычаи вашего мира. Там нельзя показывать мужскую суть.

— Тронешь Виктора, пожалеешь! Он сделал мне предложение стать его женой! А ты похитил, чтобы сделать любовницей! Игрушкой! Понравилось, взял и выкрал!

Людовик упал на колени. Все случилось слишком внезапно. Я не успела отступить ни на шаг.

— Разве бы я посмел? Истинная любовь бесценна. Следующей ночью жрецы соединят нас брачными узами. Навечно.

— Нет никакой истинной любви! На моём месте могла оказаться любая другая!

— Только ты, — на запястье обрушился поцелуй, наполненный страстью. Кто бы знал, чего стоит не поддаться соблазну, не уступить, когда перед тобой на коленях стоит огромный мужчина, клянется в любви, ищет согласия. Нет. Уже проходили, спасибо. Больше не нужно. Чем заканчиваются такие сказки, я уже знаю. Выдернула пальцы из его горячей руки и отошла к окну.