Книга Похищение феи. Ночной и недоброй!, страница 99 – Мартиша Риш

— Не веришь?

— А-а, — покачала головой я с набитым булочкой ртом.

— Ну так в зеркало погляди. Погляди. Видишь, я в нём не отражаюсь, как и любая нечисть.

А зеркало, надо сказать, и вправду заглючило. Пирожное взлетает в воздух само по себе и исчезает. Краем глаза я вижу, как его берет в руку Мария Федоровна, как подносит ко рту, как кусает. Вот только в зазеркальном мире ее отражения нет!

— Дурдом. Батюшку, может, пригласить?

— Меня не выкуришь. Только дом провоняет ладаном. Да и зачем?

— Действительно, с вами гораздо лучше, — кивнула я головой и на всякий случай решила извиниться, — Простите.

— Да, ничего. От феи, конечно, такое услышать было немного обидно. Но сладости искупили твою вину. Частично. Ты и в себя-то не веришь.

— Кошмар какой.

— Вынуждена согласится. Чуешь?

— Что?

— Пар пошел. Вода согрелась. Давай сюда Матильдино зелье и баньку пора принимать.

Главное помнить, что я стрессоустойчивая! Очень стрессоустойчивая. И в зеркало не смотреть. Подумаешь, домовиха. Шаманов же я видела? Видела и не одного. И наших, и африканских. Разные пассажиры бывают. Правда они, кажется, в зеркалах отражались. Зато меньше напоминали людей, чем Мария Федоровна. У нее и бубна нет, и перья не точат из прически, даже лицо без татуировок. Никакого стресса нет. Зеркало только к стене отверну, чтоб не потерять ценный профессиональный навык.

— И Федор Игнатьич не отражается?

— И Ырка. Я же сказала, все, кто по ту сторону Нави ходит. Иди, мойся, я подлила в воду все.

— А почему я тогда фея?

— Родилась такой, девонька. Все кем-то рождаются. Кто человеком, кто навкой, кто феей.

— А крылья где?

— Не акай, будто тебя в гастрономе обсчитали. Будут и крылья. Погоди.

Как во сне добрела до своего банного шкафа. Пару-то! Не свариться бы здесь. И от воды странно пахнет. Жженым чем-то в смеси с травой. Стянула с себя через голову платье, рискнула опустить в воду большой палец ноги как самую бесполезную часть тела. Хорошо! Вода теплая и кожа в ней начинает светиться. Надо же! Как будто синих блёсток насыпали. Нет, скорее, как фосфор. Чуть замешкалась и все же погрузилась в ванную целиком. Хорошо-то как! Все мышцы расслабляются под этой чудесной водой. Бесцеремонно распахнулась дверца шкафа. В проёме возникла домовиха, уперев руки в бока. Наверное, мне все это просто снится? Или нет.

— А лицо? А волосы? Ничему вас, беспутевых, жизнь не учит. С головой надо.

— Зачем?

— Тяжёлая рука легла на затылок, тело стало тяжёлым, ватным. Ни вдохнуть, ни пошевелиться я не могу. Просто стремительно ухожу под воду. Тут все сияет и совершенно не страшно. Правда вода становится понемногу темней и дыхания не хватает.

— Вылезай! Сколько всего понацепляла, — подхватывают меня мягкие руки, стремительно заворачивают а банный халат, помогают дойти до постели. Одеяло, белье, все прохладное и пахнет удивительно. Солнцем.

— Спи.

Горячая сухая рука коснулась головы, прошлась по щеке, сполна напоив теплом родного дома, топящегося камина, веки затяжелели. Как же на душе стало легко. Будто нет и не было никаких печалей на сердце, будто я попала в совершенно другой, полный добра и волшебства мир. Последнее, что я увидела, перед тем как заснуть — это химера. Она отлепилась от своего законного места, перебрала коготками по обоям, распахнула два пушистых и в то же время гипсовых крыла, стряхнула с них побелку, неощутимой тенью спланировала на одеяло, устроилась у меня на груди и замурчала будто обычная кошка. Только бы не разбилась, когда соберётся обратно на свое место. Звякнули спицы, домовиха начала вязать из нити прошлого мои сновидения, щедрыми пальцами вплетая в них волшебство и украдкой добавляя искорки провидения. Как же тепло на душе и как гулко бьётся в такт моему сердце химеры.