Книга Отвергнутая жена, страница 30 – Мартиша Риш

Внезапно Герберт расслышал тихую поступь за воротами. Ясно, сюда кто-то идет, нужно поторопиться. Парень спешно сунул пеленки под ближайшее седло. Вот уж точно не дело, если их хоть кто-то заметит. Еще решат, что Герберт рехнулся, иначе зачем стал бы мужчина рвать добрую ткань на куски. Чем бы руки занять, чтоб не привлечь к себе излишнего внимания? Парень схватил нить и кованую иглу, которые еще не успел запаковать, и уселся на мешок зерна, будто решил штопать дыру на лошадиной попоне.

Неспешно в казарму вошел священник Паул. Герберт привстал, учтиво поклонился. Ему бы предупредить, что в темном углу у ворот неудачно стоит умывальник, с непривычки можно крепко треснуться лбом, да только делать этого нет никакой охоты. В душе молодого стража вскипала неуемная ярость, вот и кулаки напряглись. Вздернуть бы этого на балке! Или одной рукой поднять за шею и скинуть на камни прямо отсюда, из ворот конюшни. Если повезет, отца Паула больше не будет, а барону можно будет сказать, что споткнулся святой отец.

Как этот гад уговаривал Розена, чтобы тот непременно приговорил и жену к костру, и, будто этого мало, своего ребенка! Так и стоит в ушах медовый голос старика. Черная ряса волочится по полу, будто вороновы крылья, а на груди болтается из стороны в сторону массивное распятие. До этого дня Паул носил на груди простой крест, а теперь – вон! Вырядился! Подготовился к суду над ведьмой. И как он только проповеди читает с такой темной душой? Вот уж точно под стать одежде. Какой вообще человек способен обречь на смерть ребенка?

У них в родных Тропорах этого бы Паула да за такие слова! Любой отец, окажись он на месте Розена, отправил бы Паула поплавать зимой в ледяной реке. Самому испытать на себе и милость Всевышнего, и заодно "благодарность" людскую. А то и попросту собрались бы люди всем селом, подперли бы дверь его дома, да подпалили бы избу ночью с четырех углов. Нет, по ту сторону границы никто бы не стал терпеть произвола инквизиции, да и не терпит. Виданное ли дело - сжечь мать вместе с младенцем?! Не бывает такого.

Герберт зло скрипнул зубами, он едва мог скрыть свою ярость. Сейчас к нему в руки шел тот, от кого зависит приговор любимой женщине. Инквизитор, палач, человек, который владел помыслами всего города. Это по его милости собралась толпа у ворот. Это он читал яростные проповеди, зарождая тем самым ненависть в душах людей, вместо того, чтоб учить их добру и смирению.

Паул с великим трудом пробирался по коридору конюшни. Здесь царил полумрак, а глаза старика еще не привыкли к нему после ясного летнего дня. Большого труда требовалось ему, чтобы ни на что не наткнуться. Старик сжал крепче распятие в руке, разве что Всевышний поможет удержаться на ногах. Только бы не упасть, сверни он здесь себе шею – никто не исполнит просьбу Люции. Лишь в его руках судьба крохи Зенона и мудрой женщины. Младенца попросту жаль, а от судьбы ведьмы зависит так много. Ей одной известны секреты всех трав, исцеляющих мазей, рецепты множества зелий. Эти знания могут изменить весь мир, исчезнут болезни, а значит, людей станет на Земле больше, все пашни возделают, голод исчезнет. Стоит Паулу неудачно упасть, всё исчезнет вместе с Люцией, сгорит в огне инквизиции. И сам старик не получит желанную "почти вечную" жизнь.