Книга Отвергнутая жена, страница 50 – Мартиша Риш

- Ты должен принять решение, сын мой. Я могу спасти твою дочь, есть особое зелье.

- Так поспешите! Если есть хоть что-то, что ей поможет! - бешеный огонь зажегся в усталых выцветших глазах Иоганна.

- Дослушай меня до конца.

- Я заплачу сколько скажете. В доме есть шелка, бисер, моток золотой нити, пуговицы из перламутра...

- Я не ворон, чтоб тащить все в гнездо, - ветер поднял одеяние Паула, будто решил опровергнуть его слова, сделал и вправду похожим на ворона, распустившего крылья. Распятие на груди напомнило когти, наполовину скрывшись в складках одежды, - Я дам Анне зелье, скорей всего, твоя дочь выживет и проживёт долгую жизнь. Но никогда она не сможет стать матерью. Навсегда останется бездетной.

В доме опять послышался стон. Мать вышивальщицы запричитала.

- Пусть так. Проходите, святой отец.

- Не кори меня потом.

Паул вошел в дом. Над входом опасно низко нависала балка. Свежая тырса сверкала побелкой и надежно прикрывала тесаные бревна. Печь топилась, чугунные горшки испускали пар. Если б не сладковатый запах беды, не прерываемые слезами путаные слова самой искренней молитвы, которую шептала несчастная мать у постели вышивальщицы, можно было бы решить, будто жизнь в этом доме идет своим чередом.

Паул вздохнул, сколько раз он молился о чуде в таких домах. Порой бог посылал свою милость, спасал, когда надежды не оставалось. Быть может, неправильно лезть в промысел божий. Но сколько б людей не родилось на свет, если бы повивальщицы не отточили свое умение, сколько бы рожениц погибло. Может, бог для того и посылает людям горе и беды, чтоб те не ленились оттачивать свой разум? Умели лечить. Кора дуба, настой ромашек дают исцеление младенцам вместо смерти. Эти растения тоже созданы богом, не дьяволом, он сам послал в руки людей лекарство.

Паул никак не мог решиться испробовать зелье, медлил, боялся встать на путь дьявола. Но вот он заслышал, что девушка начала икать - верный признак скорой смерти. Теперь или никогда. Старец решился. Если он может спасти несчастную, то спасет. Нет – пусть грех падет на его душу.

Паул низко согнулся, буквально нырнул в низкий дверной проем и присел у постели. Он стал молиться, молиться за здравие девушки. Пузырёк с зельем дрожал во влажных руках, норовил выскользнуть и разбиться. Время будто замедлило ход. Зачем он так долго не мог решиться, зачем медлил? Анна вот-вот умрет! Белые волосы рассыпались по пышной подушке, простынь намокла, кожа девушки стала напоминать пергамент. И это прерывистое дыхание! Казалось, только молитва Паула удерживала девицу в мире живых. Наконец, крышка открылась. Паул влил в губы девушки каплю, не выдержал, разжал ее рот и капнул еще одну на язык. Теперь осталось прошептать ведьмин заговор и назад пути точно не будет.

- Выйди! Не мешай таинству, - приказал он несчастной матери. Мария выскочила за дверь.

Паул раскрыл записку, принялся читать заговор Люции чуть не по слогам. Лучина трещала, свет мерк. Старик запнулся на полуслове и вместо седьмицы, произнес месяц. Прикусил язык, да только было уже поздно. Девушка стихла, стала совершенно похожа на мертвую. Даже дыхания не было слышно. И сердце как будто перестало стучать. Старик побелел. Что теперь? Чего ему ждать? Как убедить родителей не хоронить Анну раньше срока? Но вдруг вышивальщица умерла? Ведьмам верить нельзя, Люция могла обмануть. И что тогда? Тело в доме держать нельзя. Но и хоронить живую не будешь!