Книга Ведьма. Право на любовь, страница 107 – Татьяна Зинина

Ему совершенно точно нравилась моя реакция на его ласки. Перед тем, как Бран снова завладел моими губами, я заметила, что он улыбается, а на уровне восприятия энергий он попросту горел, сиял или даже пылал, распаляя меня этим ещё сильнее.

Пока Бран целовал меня в губы, он умудрился расстегнуть все пуговички на моей блузке и задрать юбку почти до талии, но меня это почему-то совсем не смутило. Нет, мне всё очень даже нравилось, но только хотелось тоже получить возможность прикасаться к его обнажённой коже. И когда я попыталась нащупать пуговицы на рубашке Брана, он отстранился и быстро стянул её через голову.

Бран сразу избавил меня от блузки и бюстгальтера, а взгляд, каким он одарил мою грудь, окончательно лишил меня какого-либо желания останавливаться. Великие стихии, сколько всего в этот момент было в его глазах: и радость, и восхищение, и нежность, и желание, и гордость, и удовольствие, и даже обожание. Губами к вершинке он припал с таким видом, будто для него это лучшее в жизни наслаждение, и выглядел при этом безумно воодушевлённым.

Он гладил меня, ласкал, и в каждом его прикосновении ощущался настоящий восторг, словно этими касаниями Бран пел оду моему телу. Он касался его, будто сокровища, будто чуда, которым никогда и не надеялся владеть.

Это всё сразило меня окончательно, потрясло куда сильнее всего остального, и вдруг в голове вспыхнула кристально ясная мысль, что происходящее между нами – не просто похоть, не обычная симпатия, не влечение тел, это куда больше и серьёзнее.

Чтобы убедиться, я приподнялась, села напротив Брана, посмотрела ему в глаза… и поняла, что права. Ощутила это всем сердцем, всей своей душой, всей своей внутренней энергией. Любые слова сейчас были лишними. Зачем они, когда эмоции куда честнее, когда наши тела и наши чувства способны говорить и понимать куда лучше затуманенного сознания.

– Мегги, – сорвалось моё имя с его припухших губ.

Он хотел сказать «моя», это отражалось в его глазах, но даже сейчас Бран не позволил себе такого слова. Не разрешил себе меня присвоить. Но я чувствовала, насколько для него это важно.

– Твоя, Бран, – прошептала я, зарываясь пальцами в его растрепавшиеся волосы. – Только твоя.

Эти слова возымели поистине удивительный эффект. Градус нашей страсти мгновенно возрос до неведомых высот, мысли заволокло туманом, а ласки и прикосновения стали намного откровеннее и в сотни раз слаще. Поначалу я ещё пыталась сдерживать рвущиеся с губ звуки, но они всё равно вырывались на свободу. Тихие, приглушённые, они звучали музыкой нашей близости и очень нравились Брану.

Боли я не почувствовала, её полностью затмило ощущение полного и окончательного единения. Мне захотелось замереть, застыть в этом мгновении, запечатлеть его в своей памяти, чтобы оно проросло корнями в самые глубины души и связало нас с Браном. Да, эгоистично, но сейчас я хотела этого больше всего на свете и понимала, что так правильно.

Я была уверена, что лучше уже быть просто не может, но, оказалось, что это только начало. Бран начал двигаться, а я ошеломленно выдохнула, ощутив, что в движение пришли и энергии вокруг нас. Они пронзали наши тела, вливались в ауры, закручивались разноцветными вихрями и танцевали вместе с нами этот древний, но такой важный танец наших чувств.