Онлайн книга «Доперст: быть живым – страшно!»
|
Короче говоря, когда Надежда ушла на работу, я выпил… Не скажу, что много, но, наверное, изрядно. И когда почувствовал, что в голове приятно затуманилось, попытался отпустить свой разум, вспомнить свои ощущения, которые испытывал в те времена, когда пробуждался из Вечности и осознавал себя Доперстом. Попытался представить себя именно в трамвае, коль испугался как раз того, чтобы оказаться на Зелёной улице, по которой сроду не прокладывали рельсов. Откинулся на подушку, закрыл глаза… И постарался вызвать в памяти вид, открывавшийся сквозь лобовое остекление трамвая – серый непроглядный сумрак, стекло, по полукружьям оцарапанное «дворниками», надтреснутое зеркало заднего вида на гнутой штанге… * * * И у меня получилось! Я и впрямь мчался в своём трамвае сквозь серое нечто (или ничто). Фара высвечивала впереди лишь крохотный фрагмент рельсового пути, а дальше её луч увязал в этой непроглядности, будучи не в силах продавить её… Я знал, что рельсы проложены по мостовой, однако почти не видел её; лишь изредка мелькала между рельсов заполненная грязной, с мазутными разводами, водой выбоина в асфальте, или неровно уложенные, в провалинах, гранитные булыжники. По сторонам время от времени уплывали назад невнятные громады строений, ни разглядеть которые не удавалось, ни хотя бы понять, как они выглядят… Всё вокруг воспринималось призрачным, эфемерным, несуществующим, абсолютно всё – кроме меня и трамвая. И я непривычно чувствовал смутное беспокойство. Что, наверное, и объяснимо: впервые довелось вести трамвай по своей прихоти, не имея конкретного задания, попросту не зная, куда ведут эти неровно уложенные рельсы, по которым вагон то скользит мягко и плавно, то начинает дребезжать и раскачиваться, судорожно вздрагивая на стыках… А потом вдруг трамвай вырвался из тумана, будто самоё действительность только что не состояла из него… И оказалось, что я вовсе не в кабине вагоновожатого привычного транспортного средства, а в будке машиниста паровоза, и как-то разом ощутил, что локомотив тянет цепочку вагонов, и над составом стелется вырывающийся из трубы густой дым – но не удушливо-копотливый, а невесомо-романтический… Да и сам паровоз, будка его со всеми манометрами, рычагами и даже крышкой топки, выглядели какими-то слишком уж чистенькими, картинными, едва ли не лакировано-бутафорскими… Впереди показался выстроенный за водной гладью замок… – Наддай пару, Доперст, – говорит полувеликан Хагрид, непонятно как уместившийся в тесной будке. – Не опоздай в Хогвартс!.. – Когда это я опаздывал?! – с возмущением удивился я, наддавая, тем не менее, пару. И опять удивился – ведь до сих пор я удивляться, и уж тем более, возмущаться, не умел. Доперстам не полагается – не даны им такие чувства… И нет уже паровоза, а я качу на самокате – счастливый, и в нелепой панамке – сквозь пустоту без хрустальных стен по Четвёртому (из девяти) слою Гостеприимства, и обречённый жить под люстрой, но не знающий ещё об этом альтист Данилов благожелательно глядит вослед, невесть почему вообразив меня кристаллическим стручком, и исчезает-растворяется позади… Мелькает мысль, что у нас с ним судьбы оказались в чём-то схожи: от своего естества вроде как оторвались, а вот Мир людей – примет ли?.. Но мысль мелькает – и её словно сдувает приятным потоком воздуха, обдувающего лицо. |