Книга Хумай, страница 48 – Алсу Флюровна Исмагилова

Падишах Самрау смотрел на своих дочерей, и слезы наворачивались на его глаза. Тревога терзала черной рукой отцовское сердце, окутывая его изначальной мглой, и сжимала со страшной силой так, что ему казалось, что оно начинает медленно умирать.

– Ты очень устала, Айхылу. – сказал он. – Может быть, тебе несколько дней отдохнуть во дворце, а потом улететь к матери?

Айхылу с радостью закивала.

– Да, да, отец! В прошлый раз я так и не смогла ее навестить…

– Мы с Акбузатом проводим тебя, – нахмурила брови Хумай.

– Нет, – отрезал Самрау. С Айхылу полечу я. Не станем рисковать.

– Хорошо, – не стала с ним спорить Хумай. – Думаю, нам стоит скрыть, что Айхылу вернулась домой.

– Да, – согласился Самрау, – сохраним это в секрете до поры до времени. Я отдам распоряжение, чтобы никто из дворца не рассказывал об этом ни одной живой душе. Хумай, – обратился он к ней, – а ты распорядись, чтобы вечером у нас был праздничный ужин. Будем только мы и Урал. У меня есть к нему серьезный разговор.

Хумай вдруг стало трудно дышать от осознания того, что предстоящая свадьба и в самом деле будет.

____________________________________________________________

Урал спал до самого ужина. Разбудить его пришла Хумай лично. Осторожно постучав в дверь и не дождавшись ответа, она тихо вошла в комнату. Урал лежал так безмятежно и спокойно, будто и не собирался воевать на Акбузате. Суровое выражение слетело с его лица, как осенние листья с деревьев, складка между бровями разгладилась, а сжатые обычно губы разжались, и Хумай увидела, что у него они красивой формы. Присев на краешек кровати, невольно залюбовалась она батыром, протянула непроизвольно к нему руку, провела кончиками пальцами по его бровям, дотронулась до черных, как смоль, волос. Урал дернулся во сне, почувствовав ее прикосновения, и резко открыл глаза. В панике Хумай еле успела одернуть руку. Тут же сердце ее забилось так сильно, что ей казалось, оно сейчас выскочит из груди и Урал увидит ее волнение. Так и случилось – он заметил ее смущенную улыбку и дрожащие пальцы, будто Хумай совершила преступление, свидетелем которого он стал. Ему понравилась ее реакция, и он довольно улыбнулся ей.

– Здравствуй, белая лебедушка Хумай, – сказал он.

– Здравствуй, егет, – поздоровалась с ним она. – Я пришла разбудить тебя к ужину. Нас зовет мой отец, падишах Самрау. Он хочет говорить с тобой.

Урал рывком сел на постели.

– Хорошо, Хумай. Дай мне время привести себя в порядок, и я приду.

– Буду ждать тебя за дверью, Урал. Ужин состоится в малом зале при покоях отца. Без меня ты не найдешь дорогу.

Она встала и хотела уже идти, как Урал взял ее за руку.

– Хумай, – сказал он, глядя на нее снизу вверх, и сразу стушевался, не зная, какими словами выразить ей свои чувства.

Она внимательно на него посмотрела, ничего не говоря. Вновь присела на краешек кровати.

– Хумай, – повторил он еще раз. – Позволь мне сегодня у падишаха просить твоей руки. Я не умею говорить красивых слов, но, поверь, я готов биться за тебя с тысячей самых сильных батыров! И не твои дары меня прельщают. Если хочешь, собирай майдан! Всех одолею, Хумай, ради одной твоей улыбки и одного твоего взгляда.

Хумай опустила глаза, пытаясь совладать с чувствами.

– Я бы очень хотел, чтобы ты была счастлива со мной, но ты должна знать, что мой долг зовет меня. С тех самых пор, когда ты попала в наши силки и открыла нам тайну о Яншишма, не в ладу я сам с собой. Сколько дорог я прошел, сколько всего повидал… Много земель у людей отобрали твари из Нижнего мира, заселяют они ее своими колониями. Ты и сама всё это знаешь. Я должен найти и освободить Родник Жизни, чтобы окропить живой водой эти земли. Иначе как нам дальше продолжать жить на мертвой земле?