Книга Хумай, страница 75 – Алсу Флюровна Исмагилова

Пока он говорил, Хумай вдруг вспомнила сватовство Заркума. Те же самые чувства, что вызвал в ней змей, она испытывала сейчас, слушая Шульгена. На нее навалилась тяжелая тошнота, и ей приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не показать Шульгену отвращение, которое она к нему испытывала.

– Егет, я тебя выслушала, все твои тайные помыслы поняла. Раз ты так желаешь, пусть твоя мечта исполнится. Если желаешь жениться на мне, прими участие в состязаниях. Я созову большой майдан, где мы с Акбузатом будем наблюдать за тобой и Уралом. Тулпар и сам ждет моего выбора, ему давно не терпится вступить в бой с нечистью. Но знай, егет, Акбузат выберет только равного себе. Чтобы тебе победить, ты должен вырвать меч из ножен, которые приторочены к луке седла. Сумеешь это сделать и вскинуть его над собой, будешь признан батыром, и тогда получишь моего коня и меч.

Ее ответ понравился Шульгену, и вызвал у него плотоядную улыбку. «Как будто поймал себе зайца на обед», – зло подумала Хумай про себя.

– Раз ты не против, тогда встретимся на майдане, – с довольным видом ей ответил Шульген.

– Советую не радоваться, пока не вскинул меч над собой. – мрачно сказала ему Хумай.

– А что мне не радоваться, царевна? – захохотал Шульген. – Твоя судьба везде тебя найдет!

– Через два дня мы увидим, какая у тебя судьба, егет. – сказав это, Хумай развернулась и ушла, не желая больше продолжать с ним разговор.

Урал столкнулся с Хумай в тронном зале. Несмотря на то, что выглядела она расстроенной, шаг ее всё так же гневно звучал. Во внутренних уголках глаз у нее стояли такие крошечные слезы, которых и увидеть сложно. Но Урал рассмотрел. Увидел он не только их, но и болезненную бледность ее лица. В груди у него вновь стало тяжело, будто див наступил на нее своей огромной тяжелой ступней.

Хумай не ожидала его увидеть и резко остановилась перед ним, тяжело дыша. После разговора с Шульгеном ей стало дурно, казалось, всё тело её протестовало против его участия в состязаниях. Остановившись перед ним, она слегка пошатнулась и непроизвольно закрыла рукой рот, сдерживая рвотные позывы.

– Хумай! – Урал взял осторожно ее руку в свои и легонько сжал ее. – Тебе нехорошо? Ты вся бледная, и у тебя ледяные руки.

Хумай кивнула.

– Тебе надо подышать свежим воздухом, – сказал Урал и хотел развернуть ее, чтобы выйти на задний двор, но Хумай запротестовала.

– Нет, там твой брат… Выйдем за ворота.

Урал бережно повел ее к выходу из дворца. Во дворе он снял свой елян и укутал ее в него, а когда они вышли за ворота, взял ее руки в свои и начал усиленно растирать их, чтобы кровь вновь прилила к пальчикам, и они согрелись. Время от времени он дышал на них, согревая своим дыханием. Хумай не протестовала и ничего не говорила, только смотрела сквозь него невидящим взглядом.

– Дыши, Хумай, дыши. – прошептал Урал, обеспокоенно глядя на нее. – Глубоко дыши.

И лебедушка послушно вдыхала глубоко в легкие воздух и аккуратно выпускала его обратно. В какой-то момент у нее закружилась голова от усердия, и она чуть не упала, но Урал вовремя подхватил ее.

Постепенно ей становилось легче, давящее неприятное ощущение внутри нехотя отступало и тугой нервный узел, комком застывший в груди, ослабевал. Когда приступ тошноты прошел, а руки ее согрелись, они медленно пошли вдоль ограды.