Книга Медь и серебро, страница 19 – Наталья Медведская

Выкупавшись, Ольга поставила чайник на огонь, сделала парочку больших бутербродов с форелью и свежим огурцом, положила на стол плитку чёрного шоколада. Она не боялась растолстеть, иногда энергии расходовалось столько, что за один сеанс изгнания с неё слетала пара килограммов. Заварив чай, она с удовольствием сделала первый глоток. Перед глазами встало лицо бывшего одноклассника. Ольга усмехнулась: рядом с Денисом уже давно обитал дух, питающийся виной и стыдом, слабый, едва видимый, она надеялась, что это из-за неё. Хотелось верить, что Денис не растерял остатки совести. Одноклассник почти не изменился, всё те же выразительные карие глаза, красивый рот, густые чёрные брови, но теперь это был не юноша, а взрослый мужчина. Синие от жёсткой щетины щёки и подбородок, широкие плечи, возмужавшая фигура доказывали это. Оля вздохнула: надо же бросила на него лишь мимолётный взгляд, а сколько всего запомнила. Она думала: спустя столько лет обида и боль забудется, сердце при виде Дениса даже не шелохнётся, но это оказалось не так, непослушное сердце убыстрило темп, к щёкам и шее прилила кровь. Внутренне она подготовилась к встрече: прекрасно знала, кому согласилась помогать, но всё предугадать нельзя, реакция на Дениса ей совсем не понравилась. Управившись с бутербродами и чаем, Ольга прилегла на диван отдохнуть. Она честно собиралась больше не вспоминать о предателе, но мысли о нём так просто не собирались её покидать.

Впервые о Елагине Ольга услышала в сентябре. Десятый «А», подгоняемый классной руководительницей, выстроился на линейке.

– Девчонки, а вы слышали, к нам в класс перевёлся новенький. Щучка бухтела, что только хулигана и дебошира нам не хватало, хотела его в «Б» засунуть, но директор не позволил, мол, у бэшников и так перебор, – загадочным голосом сообщила подругам рыжая, как огонёк, зеленоглазая Соня Колоскова. Мать Сони преподавала алгебру и геометрию в старших классах, поэтому девушка была в курсе всех школьных новостей.

Щучкой прозвали классную руководительницу Евгению Карповну не только из-за рыбьего отчества и выпуклых бледно-серых глаз, но и из-за худой плоской фигуры почти без женских признаков.

Виктория Загорская тряхнула светлыми гладкими волосами, пожала плечами.

– Что не маменькин сынок уже отлично, но, скорее всего, ничего интересного, обычный невзрачный плохиш.

– А вдруг он окажется симпатягой? Я на это надеюсь, – улыбнулась тонкогубым ртом Полина Кухтова и, прищурив без того узкие чёрные глаза, добавила: – А то у нас кроме как на Истомина и Каберского глянуть больше не на кого.

Прислушиваясь к болтовне «Великолепной троицы» так они именовали сами себя, за глаза же их дразнили «Трио борзых» или просто «Трио», Ольга поправила мягкие силиконовые амбушюры в ушах. На самом деле наушники служили лишь прикрытием, музыку она слушала редко, но с ними можно делать вид, что и одной неплохо, и вообще пофиг на всех. Только вот расслабляться нельзя. Зная пакостный характер некоторых одноклассников, дружков и прихлебателей этой троицы, необходимо быть настороже, находиться в курсе всех поползновений в её сторону. Ольга давно поняла: самую большую радость компания Загорской испытывает, унижая и обесценивая других, поднимая собственную значимость таким способом. Она не собиралась доставлять им удовольствие, попадаясь в глупые ловушки и подставы. В который раз Ольга мысленно поблагодарила Данилу Сергеевича, он стал для неё не только хорошим другом, учителем и наставником, в какой-то мере заменил ей обоих родителей. Монах научил, как правильно отвечать наглым одноклассникам.