Онлайн книга «Медь и серебро»
|
Фёдор Иванович пристально вглядывался в её лицо, пытаясь уловить волнение. Жена брата всегда выглядела ухоженно и безупречно, вот и сейчас она убрала волосы в тугую гульку, подкрасила губы розовой помадой и кажется, подвела брови. Почти в любом наряде Кира Тимофеевна походила на строгую учительницу, даже в халате. – Не буду ходить вокруг да около, – начал он. – Ольга Гаранина поведала о том, что ты травила мою мать ядовитым настоем, сводила её с ума и, в конце концов, окончательно уморила. – Что? – вырвалось у Дмитрия Ивановича. – Брат, как ты смеешь, обвинять мою жену со слов какой-то шарлатанки. Она явно мошенница! Я на неё в суд подам за клевету. Кира Тимофеевна похлопала мужа по руке. – Спокойно. Видишь, я была права. Твои братья готовы драться за наследство, как гиены за кусок дохлятины. А ты мне: они порядочные, они не такие? Да они поверят любой шантажистке, лишь бы урвать себе побольше. Собираетесь забрать нашу долю, обвинив меня в преступлении. Ева Иосифовна тихо засмеялась. – Вот ты и показала своё настоящее лицо. Надоело строить из себя идеальную, порядочную женщину. Вот что ты про нас думаешь. Александр и его семья понятия не имеют ни о чём, мы им ничего не говорили, решили сначала сами разобраться. – В чём разбираться? Серафима Пантелеевна почти до ста лет дожила. Её смерть была естественной.– Кира вперила тяжёлый взгляд в Марию. – Это ведь твоя затея? Ты приволокла к нам липовую ведьмочку и надоумила обвинить меня. Подсказала про сок чистотела, будто я его подливала свекрови… После этих слов все замерли. Кира Тимофеевна ахнула. Прижав костлявые пальцы ко рту, тяжело задышала. – А ведь я ни слова про чистотел не сказал, – вздохнул Фёдор Иванович. – Кира, как ты могла так поступить с матерью. Я ещё могу понять в пылу ссоры, в состоянии аффекта человек совершает непоправимый поступок, но ты дни, месяцы травила мать и рука у тебя не дрогнула, сердце не заболело. Откуда такая жестокость? Ты хоть понимаешь, что стала убийцей? Глаза Киры Тимофеевны засверкали от злобы и охватившего её бешенства. Выпрямившись на стуле, она с ненавистью прошипела: – Вы все хотели избавиться от старухи, желали ей смерти. Но вы трусы! Предпочитали терпеть и кланяться обнаглевшей бабке. Вы должны меня благодарить, а не обвинять. Я одна смогла решиться на то, о чём вы все мечтали. Она прожила достаточно, я лишь помогла ей немного. Дмитрий Иванович отшатнулся от жены. – Кира! Михаил вздохнул. Повернувшись к своей бабушке, с горечью заметил: – Так вот что за жидкость была в том пузырьке. Я спрашивал, какое лекарство вы добавляете Серафиме в напитки, а вы ответили, что успокоительное. Да уж успокоили прабабку до смерти. – Кира, ты хочешь жить? – Ева Иосифовна с презрением смотрела на неё. – Думаешь, Серафима Пантелеевна не хотела. Жизнь драгоценна в любом возрасте. Никто не имеет право её отнимать, сколько бы времени не осталось. Ты взяла на себя обязанности бога. Не слишком ли зазналась? Кто ты такая, что бы решать за нас? Да мы злились на Серафиму. Она, бывало, доводила нас до нервного срыва, в сердцах могли и ляпнуть что-то злое. Но никто… никто не покушался на её жизнь. У меня нет слов… – Вот и молчи раз нет слов, – огрызнулась Кира Тимофеевна. – Серафима в деньгах купалась, а сыновьям выделяла крохи. Разве это справедливо? Она заслужила то, что получила. |