Книга Медь и серебро, страница 66 – Наталья Медведская

– Спасибо, – голос Ольги дрогнул, в глазах заблестели слёзы.

Данила Сергеевич обнял её

– Ну что ты раскисла. Ты же не чужая мне, моя родная душа.

– Аллё, Оля, ты чего впала в прострацию, – окликнула её Елизавета Львовна. – Как только спросили про дантиста, ты сразу зависла.

Ольга тряхнула головой.

– Да так воспоминания нахлынули о том самом первом походе в кабинет зубного врача, после которого попала в реанимацию и начала видеть духов. А вы ещё спрашиваете, почему я боюсь.

Данила Сергеевич подмигнул Елизавете.

– Мы будем группой поддержки. Зная твою нелюбовь к врачам, я сам записал тебя на приём. Только не передумай, И хватит глотать горстями таблетки. На этот раз точно всё получится.

Ольга скривилась так, будто хлебнула уксуса.

– Какие вы жестокие.

На следующий день ей пришлось смириться и посетить дантиста, ночью один из зубов мудрости не дал ей сомкнуть глаз, не помогало и болеутоляющее.

Удаление зуба обошлось без происшествий. На выходе из кабинета зубного врача, её встретили обеспокоенные Данила Сергеевич и Елизавета Львовна.

– Ну всё. Я стала глупее, – прошепелявила Ольга онемевшим ртом.

Елизавета хмыкнула.

– Ничего, у тебя ещё два мудрых зуба остались.

На выходе из поликлиники Ольга столкнулась с Денисом.

– Привет. Рад тебя видеть, – заулыбался Елагин. – Ты во всём оказалась права. Баба Кира созналась. Оль, – он покосился на сопровождающих её людей. – Можно с тобой поговорить.

Ольга показала на припухшую щёку.

– Я сейчас не в форме для разговора.

– Я позвоню тебе на днях?

Она кивнула.

Попрощавшись, Денис зашёл в здание.

Данила Сергеевич посмотрел ему вслед.

– Ты по-прежнему нравишься парнишке. Может, пора зарыть топор войны.

Ольга невразумительно просипела:

– Посмотрим.

[1] Ламии – беспокойные духи, имеющие вид красивых женщин, повелевают пауками и змеями, могут высасывать кровь жертв.

[2] Морои – разновидность вампира или призрака.

[3] Стригои – люди, одержимые нечистой силой. У стригоев два сердца.

Не получив прощения, Денис перевёлся в другую школу.

Об этой новости Ольга услышала перед уроком алгебры. Соня Колоскова, знающая все последние сплетни, глядя в её сторону ненавидящим взглядом, громко заявила:

– Девочки, из-за козней Гараньки, от нас ушёл Денис Елагин. Увы, но ещё на одного симпатичного мальчика в нашем классе стало меньше.

И хотя Ольга смотрела на Софью презрительно и равнодушно, внутри всё похолодело, с головой окунуло в острое, болезненное разочарование. У Дениса так и не хватило смелости и мужества извиниться перед ней при всех, не втихую, как он это делал. Ольга до последнего надеялась, что его чувства к ней настоящие, что она ему важна. Елагин должен был понять: прощение надо заслужить поступками, а не словами. Но он струсил и просто сбежал. Получается, вся их дружба и его слова ничего не значили. Денис побоялся пойти против всеобщего мнения, она осталась для него изгоем, не заслуживающим открытого извинения.

– Олюшка, думала, что нравится Дэну, – растягивая слова, произнёс Каберский. – А оказалось, он развлекался с ней. Теперь знаешь своё место, тебе снова на него указали.

Ольга поглядела в наглые глаза Максима. Даже будучи неопытной в любовных отношениях, чувствовала, что этот вальяжный, красивый парень испорчен, его взгляд нахальный, развратный, пресыщенный был ей неприятен. Она не забыла его неудачные попытки ухаживать за ней. До сих пор не поняла, что это было, но осадочек чего-то противного и липкого остался надолго. Какое-то время ей даже снились отвратительые до тошноты сны. В этих полночных видениях она снова и снова отбивалась от попыток Максима её поцеловать. Во сне это было даже более мерзко, чем наяву. Большой рот Каберского с пухлыми мокрыми губами тянулся к ней, руки больно сжимали плечи, гибкое горячее тело прижималось к ней так плотно, что воздух выбивало из лёгких. В сновидении удавалось спастись лишь в последнюю минуту. В жизни же их схватка в раздевалке спортзала оказалась короткой и жестокой. До девятого класса Ольга точно знала: Максим её ненавидел. Но в середине учебного года что-то изменилось. Он стал смотреть на неё бесстыжим, сальным взглядом. Даже сейчас, а уж в девятом класс тем более, она не походила на мечту озабоченного подростка. Выглядела младше своих пятнадцати лет, а из признаков принадлежности к женскому полу была разве, что одежда. Его внимание поначалу ограничивалось какими-то непристойными взглядами, он словно мысленно облизывал её, это и раздражало, и тревожило. Ей не нравился его странный интерес: она никак не могла быть в его вкусе. Видела, с кем общался рано повзрослевший Каберский, он-то как раз смотрелся старше своих лет. На переменах Максим водился со старшеклассницами, вёл себя с ними развязно и смело. Ольга подозревала его в очередной попытке унизить, поэтому старалась держаться подальше от него. А ещё заметила, что при друзьях он вёл себя с ней грубо, но если она попадалась ему наедине, то становился почти нормальным. Только смотрел плотоядно и страстно, как на нужную и давно желаемую вещь. И это пугало ещё больше. Ольга знала: Каберский нравится многим: и девчонкам, и девушкам, и даже женщинам. Некоторые преследовали его, а ей он был несимпатичен до такой степени, что её трясло от отвращения. Максим буквально охотился на неё. Выловив как-то в библиотеке, предложил сходить с ним в кино. Ольга отказалась. На его лице появилось такое ошеломлённое выражение, будто мир рухнул. Максим не привык к отказам. В течение недели он пригласил её в парк развлечений, на концерт группы «Руки вверх», на экскурсию в Сочи, попробовал соблазнить походом в дорогое модное кафе, но на всё получил отказ. Разозлившись, Каберский вскипел: