Книга В Тридевятое царство попаданкам вход запрещен!, страница 56 – Леся Рысёнок

Ой, дура-а-а! Ее спасать пришли, а у нее тут совесть так не вовремя проснулась.

— А что с ними? — спрашиваю. — Какие-то они заторможенные.

— Они Змеем зачарованные, себя не помнят, слушают только Ворона.

Так-с, это у нас диагноз или как? Задумалась. А, поняла, Ворон — это так мужика зовут, что приходил задание давать! Точно, и внешне похож, и даже голос каркающий противный и до костей пробирает. А Змей тогда?.. Покосилась на ужа в руках девицы. Да нет! С чего бы ему всех зачаровывать, а потом меня сюда отправлять Марью спасать? Или не спасать? А может она вообще тут главная злодейка, оттого ее все устраивает и уходить она никуда не собирается?! Они подельники!!! Сейчас и меня зачаруют и за станок усадят.

— Ясно-понятно, ну ладно тогда, счастливо оставаться, а мне пора, пожалуй. У меня там еще товарищ один на свободе, надо бы ему уши надрать и хвост открутить, — “за то, что бросил меня”, — добавила мысленно, отступая к двери.

Марья осталась стоять, а я выскочила в сени. Поймала гобелен, выругалась, попыталась прислонить его к стене, но он упорно желал встретиться с моим темечком. Выругалась снова и зло развернула его лицом к себе, чтоб высказать все, что думаю.

Да поняла я уже, что диагноз тут у меня, раз я не только с кошками разговариваю. Но что поделать, то в мир сказочный попадаю, то нечисть хитропопая замуж берет, то татуха спалить пытается. Любой бы моем месте кукухой поехал. А я ничего еще, держусь и думаю, как спастись. Даже не убила никого, хоть хотелось и не раз, только хату спалила. Но и то это была случайность!

— Ты, — ткнула пальцем я в гобелен и онемела. Свет тут был довольно тусклый, какое-то махонькое оконце под потолком, поэтому мне показалось, что изображение мне подмигнуло.

Проморгалась и уставилась на гобелен снова. Ну, показалось же?

Ни фига. Снова подмигнуло.

Одна из голов так точно. Хитро так, насмешливо. Ой, мамочки, вот и глюки пришли!

Аккуратно гобелен к стеночке прислонила и бочком-бочком мимо на улицу выскользнула. И на крыльце уселась. Чего-то у меня руки трясутся и ноги не держат. Просто я в него как в живого ткнула ведь! Он даже теплый был и шершавый. И по пузу его как будто от тычка огонек разбежался. А если он сейчас оттуда выйдет? Мамочки, сожрет же, как пить дать сожрет!

Бежать бы, да сил подняться нет, трясет всю. Это, мать твою, что за гобелены у них тут, в которые ткнешь, и в змея Горыныча попадешь?!

Маркиза, что следом за мной выскочила трется рядом, успокаивает, а во мне пожаром возмущение полыхает. Предупреждать же надо, и вообще думать, где такие опасные вещи хранить! Он, наверное, потому и пытался на голову свалиться, чтоб сразу сожрать. И мордой к стене его поэтому поставили, чтоб не напал ни на кого, а я развернула. Ой, ду-у-ура!

И Марья, получается, про этого змея говорила, а совсем не то, что я подумала. А как же я теперь назад вернусь? Не-не, через сени не пойду! И леший с Марьей ведь не выйдут, сожрет их эта скотина, яснее ясного, одна-то голова у него ухмылялась, а вторая очень уж плотоядно поглядывала. А третью я рассмотреть не успела, мне и первых двух хватило, чтоб чуть не обделаться.

Вот умом понимаю, что правильней всего — бежать отсюда, как и собиралась, но не могу их там оставить. Ладно, чего уж теперь. Или кошка помогла, или я сама успокоилась, но решила, что надо вернуться. Вот только в дверь все равно не пойду. В окно полезу!