Книга После развода с драконом. Начну сначала в 45, страница 11 – Екатерина Гераскина

И леди Вейрская мне об этом напоминала. Сначала тонко, ненавязчиво.

Только вскоре я поняла: как бы ни старалась, как бы отлично ни знала этикет, до уровня леди Вейрской не дотянусь.

Потому что я — не вышла родом.

Но на осознание этой правды мне понадобилось почти три года. Зато теперь мне не нужно сдерживаться. Не нужно расстраивать собственного супруга словами о том, что его мать — та ещё мегера.

Леди Вейрская держала своё платье, брезгливо оглядывая мою оранжерею. Могу поспорить, она уже нашла пару десятков недостатков.

Хотя тут было аккуратно и красиво, даже садовая дорожка подметалась и мылась так, что можно было ходить босиком, но леди Вейрской все было не так. В свое время я поняла, что проще пустить той пыль в глаза, чтобы она от меня отстала.

И тогда я увеличила цену на рассаду. И сразу мое увлечение стало в глазах леди более-менее достойным.

Сейчас я понимала, что молча и незаметно подстроилась под эту семью.

Была кем угодно, но не собой.

Я не могу сказать, что полностью потеряла себя — просто приобрела совершенно другие качества. Те, которых никак не могло быть у бедной сиротки.

Что бы сказала леди, если бы узнала, что все ужины и завтраки были на мне?

Что мне искренне нравилось заниматься домашними делами? Что я любила порядок, быт, уют — не потому что должна, а потому что мне это приносило покой? Ведь именно она говорила, что настоящая леди не готовит, не убирается.

Она — лицо рода. И должна быть украшением, что по мне будут судить о муже. Что леди, как прекрасный цветок, рождена услаждать мужской взор. Она может рисовать, вышивать, играть на инструментах.

Только вот ничего из этого я не могла. Не было у меня таланта.

— Дерзишь? — вскидывает бровь.

— Хотите сделать мне замечание? — вскидываю бровь в ответ.

Показаться слабой перед ней я не имею права.

Перед кем угодно — только не перед ней.

Она, как та самая хищница, набросится и добьёт.

Леди открывает рот, чтобы выдать очередную мудрость высшего света. Но я опережаю её:

— И да, я делаю то, что в некоторых кругах считается недопустимым. Отвечаю вопросом на вопрос.

Та презрительно кривится. Демонстрирует, как она ко мне относится.

Хотя обычно её лицо — непроницаемая маска. Не понять, что думает.

— Ты и так всё знаешь, что я тебе скажу.

— Разумеется. Двадцать лет рядом с вами даром не прошли.

— В таком случае… я приму твои поздравления. Мои молитвы были услышаны. У меня наконец-то будет правильная невеста.

Леди Элоиза Вейрская посмотрела на меня — сидящую на коленях в земле, с лопаткой в руке. Презрительно наградила взглядом.

Я отвернулась от неё и, не снимая с самого куста с цветами защитное стекло, начала располагать корни и аккуратно выпрямлять их. Я закапывала потрясающую редкую черную розы, продолжая хоронить свой брак под этим кустиком.

— Я пришла донести до тебя свое желание. Я хочу, чтобы ты не мешала Аларику и Марии.

Я молчала. Внутри бушевал пожар. Было больно. Я продолжала аккуратно расправлять корни. Чем меньше реакции она получит от меня, тем быстрее уйдет.

— Ты слышишь меня? И не вздумай мешать им! Она лучшая партия для Аларика. Она достойная юная леди.

Но я не выдержала. Зато маску хладнокровия сохранила, потому спокойным ровным голосом проговорила.

— Она не достойная юная леди. Она у вас потаскуха.

— Что⁈ — вспыхнула свекровь. — Она из знатного, уважаемого рода. Аристократка…