Книга Другая истинная. Вторая жена дракона, страница 11 – Юлия Пульс

Он отстранился, взгляд стал еще более пронзительным. Он видел мои слезы, и это, казалось, еще больше усилило его боль.

– Прости, – прошептал он хриплым от сдерживаемых эмоций голосом. – Я не хотел тебя напугать. Но… это сводит меня с ума.

Он опустил голову. Я протянула руку и осторожно коснулась его волос, почувствовав знакомый жест, который он когда-то делал Соломее.

– Я знаю, – тихо произнесла. – Понимаю, что такое боль потери.

Он поднял на меня взгляд, и в драконьих глазах я увидела не только боль, но и отчаяние, и безысходность. Это было не желание обладать мной, как иномирянкой Софией, а попытка найти хотя бы тень того, что он потерял. Попытка вернуть Соломею хотя бы на короткий миг в моем лице, в моих глазах, в моем прикосновении.

– Ее не вернуть. Здесь только я. Вы встретили другую… истинную, – прошептала я, попытавшись окунуть его в реальность.

Торен снова обнял меня, но в этих объятиях больше не было страсти, а лишь безграничная печаль и беспомощность перед лицом невозвратимой утраты. И я поняла, что в его глазах я лишь горькое напоминание о той, которую он потерял навсегда. А его поцелуй – не акт любви, а молчаливое прощание с его великой и вечной любовью, Соломеей.

Раздался легкий стук в дверь и Торен едва успел выпустить меня из объятий, как в комнату ворвалась Шармилла.

Глава 7

– Дорогой! Я везде тебя ищу! – влетела она в детскую, как ураган, не думая о том, что громким голосом может разбудить малыша.

– Тише, – автоматически шикнула я, заглядывая в колыбельку. Сэмвелл закряхтел, но не проснулся, а я невольно коснулась губ, на которых еще оставался вкус поцелуя дракона.

Шармилла бросила на меня быстрый, оценивающий взгляд и ее глаза сжались в узкие щелочки. В них я прочла неприязнь, смешанную с чем-то похожим на… зависть? Возможно, она успела увидеть, что муж сжимал меня в объятиях.

– Идем. Супружеские покои готовы для первой брачной ночи, – Торен кивнул своей истинной и пошел к выходу, его движения были медленными и вялыми, как у куклы, лишенной пружин.

Дождавшись, когда Торен выйдет в коридор, Шармилла коварно ухмыльнулась и горделиво вскинула подбородок.

– Ты такая жалкая, как брошенная псина, – прошипела девушка и подошла к колыбели. Я заметила, как ее пальцы сжимаются в кулаки. Несколько секунд она стояла, застыв, словно хищная птица, готовящаяся к броску. – Такому животному как ты лучше не привязываться к хозяину, – рассмеялась, резко развернулась и направилась к выходу. Шлейф ее тяжелого свадебного платья шуршал, как змея, ползущая по каменному полу.

Я затаила дыхание и выдохнула только в тот миг, когда дверь за ее спиной захлопнулась.

– Животное, – это слово, как осколки стекла, впились в мое сознание. Вот кто я такая для всех этих аристократов! Так меня еще не унижали ни в прошлой, ни в этой жизни!

Я почувствовала, как щеки сжигают слезы, но сдерживала их, зажав губы так крепко, что почувствовала вкус крови. Взгляд уперся в маленькую колыбель, в которой тихо спал младенец с ангельски спокойным личиком. Он еще слишком маленький, чтобы понимать жестокость взрослого мира. Но я и сама пыталась понять, откуда такая лютая ненависть. Может, она видела во мне соперницу, препятствие на пути к ее счастью? Или же это было что-то более глубокое, более темное? Ее взгляд всегда холодный и проницательный, как ледяной клинок. В нем нет ни капли сочувствия, только презрение и триумф. Кто она вообще такая? С вражеских, захваченных земель? Где ее семья? Есть ли у нее родные? На свадьбе никого с ее стороны не было. Только она, ослепительно красивая, но холодная, как мраморная статуя. Это пугало. В ее безупречном облике, в идеально выверенных манерах чувствовалась какая-то неестественность, напускная грация, скрывающая что-то тревожное.