Книга Другая истинная. Вторая жена дракона, страница 19 – Юлия Пульс

Я не стала ждать приглашения. Придвинув стул, села за их столик. Бабуля, слегка прихрамывая, поспешила за мной, ее глаза блестели любопытством.

– Что ты здесь делаешь? – спросила леди Ройс, ее голос был натянут и холоден. Она старалась сохранять видимость спокойствия, но я видела, как дрожат ее пальцы, сжимающие бокал с вином.

– Отмечаю победу. Меня официально признали Соломеей Ройс, – ответила я, стараясь сохранить безразличный тон. – А вот ты что здесь делаешь без мужа? – спросила вкрадчиво, наслаждаясь ее растерянностью.

– Мой муж болен. Мы с Арнольдом как раз обсуждаем его лечение, – Шармилла сделала глубокий вдох, стараясь взять себя в руки.

– Болен? Что с Тореном? Где мой ребенок? – я положила руку на руку бабули, которая внимательно слушала наш разговор.

Мужчина просто наблюдал, не вмешиваясь в происходящее. На его лице не отражалось ни удивления, ни раздражения – лишь нескрываемое любопытство.

– Торена отравили, – голос Шармиллы дрогнул. – Неизвестным ядом. Во время последнего сражения он получил серьезное ранение. Лекари не могут определить его природу, а лечение пока неэффективно. Он… он полностью парализован. – Она картинно прикрыла лицо рукой, будто и правда скорбит.

Моя бабушка, до этого молчавшая, тихо вздохнула. Ее рука, лежащая под моей, сжалась. Мужчина, до сих пор наблюдавший за нами с бесстрастным любопытством, наконец, подал голос:

– Я специализируюсь на редких ядах. Возможно, смогу помочь, – сказал он, его голос был ровный и спокойный, но в глазах мелькнула сталь. – Расскажите мне все подробнее. Какие симптомы?

И Шармилла начала рассказывать с таким видом, словно общалась с мужчиной наедине.

Я слушала, сжимая бабушкину руку все сильнее. И мне все больше казалось, что нахожусь в сюрреалистичном сне, будто эти двое разыгрывают перед нами спектакль.

Арнольд с умным видом записывал все в маленький кожаный блокнот, его перо оставляло аккуратные, четкие знаки на страницах.

– …и вот уже почти год он парализован, – закончила Шармилла.

– Год?! – у меня в голове не укладывалось! В письмах Флоренс все было совершенно не так! Ох, не зря я тревожилась. Фальшивка!

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Все это время меня жестоко обманывали! Письма Флоренс, полные надежды и описания безмятежной жизни в замке, оказались ложью!

Шармилла, с ее показным горем, плохо играла роль скорбящей жены. А этот Арнольд… он был слишком спокоен, слишком уверен в себе, словно заранее знал, что произойдет.

– Да, – кивнула Шармилла, вытирая несуществующие слезы. – Год мучений. Лучшие лекари бессильны. Я уже потеряла всякую надежду…

– А что с ранением? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, несмотря на бушующий внутри ураган подозрений. – Какого рода оружие было использовано?

Шармилла замялась, ее напускная скорбь начала рассеиваться, уступая место нервозности. Она ответила не сразу, и в ее словах я уловила несоответствия, неточности, которые раньше не замечала, поглощенная потоком лжи. Она описывала рану расплывчато, избегая конкретики. Арнольд, тем временем, закончил свои записи. Мужчина закрыл блокнот, поднял взгляд. Его глаза внимательно изучили Шармиллу, затем переместились на меня, и, наконец, остановились на бабушке.

– Я сделаю все, что в моих силах. А сейчас мне пора уходить, – поднялся он из-за стола и ретировался так поспешно, что я и слова сказать не успела.