Книга Кровь в наших жилах, страница 27 – Татьяна Лаас

— Огненный змей, морской царь и Руслав, берегини на землях Волковых в речке Перы́нице. И Полозово царство, которому тут совсем не место. Полоз — уральская нечисть. Только он тут есть. И спящее войско. И магическая аномалия, притягивающая все отголоски заклинаний — нужно знать, что творится в стране. И отсутствие сильных проявлений буйства стихий даже в «Катькину истерику» — дома не сорят и не буйствуют. И синие камни в устье Каменки — самое большое капище. И… Забвение у кромешников о творящемся тут.

Калина как-то подтянулся, всматриваясь в Светлану:

— Прости, что?

Она уверенно под одобрительным взглядом Саши повторила:

— Забвение. С Саши сняты все обеты опричников — он не забыл о дне Идольменя. С тебя обеты не сняты — ты забыл, что видел на дне. Так и с Суходольском. В первое наше знакомство с Сашей мы говорили о местной нечисти. Он был сильно удивлен местной нечистью, а ведь он был опричником — ему было положено по статусу знать о таком.

Саша кивнул и задумался:

— Точно. Я тогда был сильно удивлен: места царского отдыха, а тут нечисть на нечисти. Причем нечисть странная, нехарактерная. Тот же Крым к приезду императорской семьи вычищался от нечисти начисто. Тут должно было быть тоже самое. За десять лет, что нечисть не вычищалась, она бы не успела настолько размножиться. Это просто невозможно.

Калина прищурился, тоже понимая:

— Только не говорите, что тут хранится алатырь.

Саша улыбнулся, чуть отворачиваясь в сторону:

— Ты сам сказал.

Светлана, облизывая ставшие сухими от волнения губы, прошептала:

— Место отдыха стихий. Пуп земли. Начало всех начал. Все стихии живут тут. Огонь, вода, воздух, земля… Они все тут. — голос её все же сел. Она вспомнила то, что рассказывала когда-то Саше: — Идольмень. Идолым. Ильдым. Нежилое место. Потому что жить там, где обитают стихии, людям нельзя.

Под ногами исчезла земля, Светлана себя почувствовала мелкой и нереальной — все стихии тут. В Суходольске. Она может не успеть стать счастливой с Сашей. Руки заледенели, по ним понеслись вверх мурашки, заставляя дышать быстро-быстро, почти загоняя в обморок. Сердце билось где-то в голове, а в животе поселился кусок льда. Воздуха отчаянно не хватало. У неё и Саши так мало времени оказалось…

Она потерла виски — сейчас нельзя раскисать! Сейчас нельзя падать в нервенный обморок, она же боевой маг, а не глупая девица. Саша все понял — встал и открыл окно, запуская в духоту гостиной свежий прохладный воздух, приносящий запах близкого Идольменя. До Светланы дошло, почему Огнь не улетел прочь и почему тает лед на озере. Вода тоже хочет свободы. А Светлане сейчас не пережить опять такую кровопотерю.

Саша замер за спиной Светланы, его пальцы прошлись по её голове, осторожно массируя. Алексей воспитанно отвел взгляд в сторону и признал:

— Что ж, искать стихии будет проще. — Он потер лоб. Светлана была ему благодарна — Алексей сделал вид, что ничего не понял. Он сделал вид, что это открытие ничего не изменило. Так легче. — И в тоже время труднее — я же умудрюсь это забыть, да?

Саша откуда-то сзади, продолжая уже просто перебирать Светланины локоны, сказал:

— Я буду твоей памятью. Но лучше найти источник забвения: какой именно обет это заставляет делать, — и снять его.

— Легко тебе сказать. Елизавета-свет Павловна, видите, все зависит от вас и вашей клятвы. Без неё мы бесполезны — я снова все забуду о Суходольске и алатыре. Нам надо как-то продержаться пару дней. Надо делать кучу записей и читать их снова и снова. Потом вы, Елизавета Павловна, примете нашу клятву и снимите обет.