Книга Кровь в его жилах, страница 14 – Татьяна Лаас

— Вот и хорошо! — как-то подозрительно повеселел Авдеев. — Тогда… Давайте-ка вас посмотрим. Как у нас идут дела…

Он стащил со Светланы одеяло, нагло задрал вверх незнакомую ей сорочку с красной обережной вышивкой по подолу и принялся мять живот. Светлана настороженно посмотрела на свой живот. По центру от грудины и до лона шел грубый, еще красный рубец. Левая половина живота смотрелась чужой — слишком бледная с яркими синими прожилками вен тонкая кожа, под которой отчетливо были видны петли кишечника.

Авдеев бормотал себе под нос:

— Неплохо, совсем неплохо! Еще месяц, и кожу будет не отличить от вашей, а вот мышцы нарастут, как я и говорил, через полгода, не раньше.

Он дернул вниз явно небольничную сорочку (тоже князь купил⁈) и радостно похлопал Светлану по руке:

— Что ж… Можно начинать кушать жиденькое… Можно и даже нужно попытаться вставать — без фанатизма, конечно. Но надо, надо даже через боль.

— Когда я смогу выписаться? — Этот вопрос очень волновал Светлану. Месяц на больничной койке! Её так и со службы попросить могут.

Авдеев пожал плечами:

— Это зависит только от вас. Начнете ходить, восстановятся все функции — и сразу же выпишем. Насильно мы тут никого не держим.

— И все же?

— От трех дней до недели еще побудете у нас. И сразу же выпишем, как только начнете уверенно ходить. Что-то еще, Светлана Алексеевна?

— Вы бы не могли связаться с… — она замерла, не зная, с кем важнее всего сейчас встретиться. С Громовым, уточняя про расследование? С Матвеем, выясняя, почему его простое предсказание не сбылось? Он же обещал кочки, сырость, кикимор и болотника, а никак не светоч… С Михаилом? Или… с князем?

Пока она выбирала, Авдеев невоспитанно ткнул пальцем в дверь:

— Там у вас куча охраны и сиделок. Любой будет рад вам услужить, а я, простите, к этому не имею никакого отношения — не мои обязанности. — Он встал: — прошу прощения, другие пациенты тоже ждут моего внимания.

Светлана понятливо кивнула — как же Гордея Ивановича достал князь и его люди.

Сиделку звали Серафима Родионовна, ей было чуть за пятьдесят лет, и она была чудо как расторопна, и так же болтлива.

Она помогла надеть корсет, она помогла принять душ, она поменяла Светлане пропахшую потом сорочку и белье, и снова затянула корсет так туго, что не продохнуть, помогла причесаться и заплести короткую косу, сделала массаж и принесла еды, еще и с ложечки попыталась накормить, и все это время говорила и говорила.

О выпавшем в городе снеге. О пришедшими вслед за снегом потеплении и распутице. О восстановленной колокольне храма Спаса на крови. О забастовке в столице, вызванной подсчитанными ушлыми газетчиками тратами на похороны великих княжон Марии и Елизаветы. О криках: «Доколе они будут обирать нас даже после своей смерти!» О начинающемся голоде в суходольской губернии, о хлынувших к зиме в город нищих, потерявших после землетрясения свое жилье, о заводе «Загоровец», чей владелец, купец первой гильдии Загорский объявил, что всем женщинами и детям, потерявшим кров, он найдет работу и предоставит заводское общежитие. О загоровчанах-мужчинах, пытавшихся устроить забастовку, — их всех попросили с завода, чтобы дать рабочие места женщинам и детям. Уволенных заводчан усмиряли всем миром — даже проповеди им читали о христианском смирении. В сам город ввели войска. Особо бунтовавших отдали под суд. Она рассказывала о суходольском сыске и его главе — говорят, у него скоро свадьба; Лапшины уже во всю готовятся. О губернской магуправе, куда приняли нового мага — коллежского асессора Даль. И этот Даль чем-то очень не нравился Серафиме Родионовне — уж больно та кривилась, когда произносила фамилию. Правда, посмотрев на Светлану, сиделка осеклась — вспомнила, что та сама служит в магуправе. Так что ничего о Дале Светлане узнать не удалось. Впрочем, Матвею она доверяла — он кого попало на службу не примет.