Книга Кровь в его жилах, страница 12 – Татьяна Лаас

— Приходите, приходите в себя, Светлана Алексеевна, хватит от нас прятаться! — подозрительно ласково сказал Гордей Иванович.

Светлана открыла глаза. Суета в палате закончилась. Солнце, прячась за стволами сосен больничного парка, любопытно заглядывало в палату косыми, пыльными лучами, расчерчивая на полу квадраты переплетов оконных рам. Кажется, это был совсем другой день. Авдеев, в белом халате и смешном колпаке на голове, сидел на краю кровати, внимательно рассматривая Светлану. Поймав её взгляд, он удовлетворенно кивнул самому себе и вытянул вперед руку с загнутыми пальцами — поднес её прямо к носу Светланы:

— Сколько пальцев видите, Светлана Алексеевна?

Она попыталась ответить, поперхнулась и кашлем прочистила горло — во рту слюны не было, там, словно в Сахаре, все спеклось.

— Ф…

Гордей Иванович нахмурился, пытаясь вспомнить цифры, начинающиеся на «ф». Он снова ласково повторил:

— Ну же, голубушка, сколько пальцев вы видите?

— Фсе, Гор… — она осеклась, поздно вспоминая, что с Авдеевым официально никогда не пересекалась — это прошлое стерла баюша из памяти Громова и доктора.

Авдеев вопросительно посмотрел на неё:

— Простите.?

— Гор… Ко… Горько… Во рту, — пролепетала она глупое оправдание.

— А, это… Лекарства, наверное. — Он встал и подал стакан с водой, мерзко теплой, воняющей старым чайником. Гордей Иванович помог присесть, еще и стакан поддержал у рта, пока Светлана жадно пила крупными глотками — оказывается, даже такая противная вода бывает желанной. — Я Гордей Иванович Авдеев, ваш лечащий врач. Вы находитесь в отделении хирургии. Вы помните, как сюда попали?

— Нет, — честно призналась она, опускаясь на подушку. Про Сашку и кромеж нельзя рассказывать. Наверное.

Авдеев поставил пустой стакан на тумбочку — еле нашел место среди ваз с розами. Вокруг все было в опавших, увядающих белых лепестках. Светлана заметила — сегодня на тумбочке не было алых роз. Сколько же дней она провела в небытие? Два? Три? Пять?

Она, боясь услышать ответ, спросила, опережая Авдеева:

— Сколько дней я тут лежу?

Гордей Иванович замялся на миг:

— Сегодня одиннадцатое ноября, день блаженного Максима. — И не давая Светлане осмыслить, что она пропустила целый месяц своей жизни, он напомнил: — вы не ответили на мой вопрос: назовите последнее, что вы помните?

Светлана старательно принялась перечислять, пытаясь осознать, что осень почти закончилась и началось предзимье:

— Лес у Ермиловки… — Принять, что она целый месяц потеряла, было сложно. Как там расследование закончили без неё? И закончили ли? Целый месяц… Волосы, наверное, отрасли… Чтоб она еще раз захотела ускорить время! — Поляна с опятами…

На этих словах Авдеев нахмурился — мало кто верит, что в снегу могут расти грибы. Еще психиатра вызовет.

— … труп неизвестной, светоч в её корзине. Вот с этого момента ничего не помню.

— Хорошо! — энергично кивнул Авдеев. — Это хорошо — ваша память не пострадала.

Светлана поморщилась и вспомнила главное — то, что должно интересовать любого мага, кроме кромешников, конечно:

— Как… Я выжила? — Ответ она знала сама, но нельзя это показывать окружающим.

— Это очень интересный вопрос… Очень интересный. И важный. И любопытный. Вам, Светлана Алексеевна, дивно повезло, что вас успели к нам доставить живой. И то, что рядом оказались маги Громов и Волков. Вот они вам и объяснят все. Я же лишь могу сказать, что светоч сжег вам чуть ли не половину брюшной полости — чудо, что удалось почти все магически восстановить: и петли кишечника, и брюшную стенку. Правда, селезенку пришлось удалить, но новейшие исследования доказывают, что это абсолютно бесполезный орган. Так что горевать о селезенке и не стоит.