Книга Кровь в его жилах, страница 145 – Татьяна Лаас

— Ухожу! — отчиталась тьма. Оставалось надеяться, что Калина не из лгунов.

Снимая с себя шинель, Светлана как завороженная смотрела на коробку. В первый момент её даже пот прошиб, когда она прочитала, кто её прислал: «Громов Е. А.» На миг инициалы перепутались, и Светлана глупо понадеялась, что это от Саши. Нет, посылка пришла от его отца. Светлана даже пальцами прошлась по инициалам: «Е» и только потом «А». Еремей Александрович. Он назвал Сашу в честь своего отца. Это что-то да значило? Он так полюбил мальчишку с проклятого перекрестка, что не побрезговал назвать его родовым именем. По логике, первым сыном у Саши должен стать Еремей. Простоватое имя, выдающее происхождение ребенка. Но ведь хорошее же имя.

Осторожно открывая коробку перочинным ножом и не зная, чего ей ожидать от незнакомого мужчины, Светлана уговаривала сердце не нестись вскачь. Ничего плохого Громов-старший ей причинить не мог.

В коробке лежал новенький артефакт связи с выбитым на панели гордым «ЗУБР». Кристальник. Очень дорогой и очень необходимый. Светлана нажала на кнопку активации, и шестерёнки тут же принялись крутиться с легким скрежетом и щелчками переключений кристаллов.

А еще через минуту он громко, пронзительно зазвонил.

Светлана приняла звонок, настороженно представляясь:

— Титулярный советник Богомилова, слушаю.

В трубке раскатисто прозвучало:

— Еремей Александрович Громов, к вашим услугам. — Голос совсем не был похож на Сашин. Даже жаль. — Саша вчера настоятельно просил позаботиться о вас, если что-то с ним случится. И не бойтесь, я уже отправил в Суходольск своих лучших юристов — разберутся! Если что-то случится, если будете думать, что вам грозит опасность, если нужна будет помощь — сразу же телефонируйте, даже не думайте. Укроем и защитим, слово чести.

Светлана улыбнулась — у Саши только такой и мог быть отец, никак иначе.

— Не волнуйтесь, Еремей Александрович, пока все под контролем. Правда.

— Саша очен-но вас просил без него на змея не ходить. Очень просил.

Утро встретило Светлану звоном будильника, встроенного в кристальник, приятным сумраком — кто-то ночью заботливо зашторил окна, — теплом — опять же кто-то жарко натопил ночью печь, — запахом свежей сдобы с кухни, крепко заваренным чаем и аккуратной стопкой бумаг на кухонном столе.

Светлана, закутавшись в шаль поверх длинной, в пол ночной сорочки, осмотрела красиво сервированный стол, с удивлением узнавая фарфор, в котором подали еду. Она осторожно перевернула блюдце, замечая клеймо Императорского фарфорового завода, который из Санкт-Петербурга перенесли куда-то под Новгород.

Забота была приятна, но она перешла все оговоренные вчера границы!

— Калина, на минуточку! — требовательно позвала Светлана. Отстаивать свои границы надо сразу, иначе их сметут за ненадобностью. Да и глупо привыкать к такой заботе — потом болезненнее падать и возвращаться к привычной жизни. Это Светлана помнила — она уже разок теряла Сашу.

Опричник возник незамедлительно — отвратительно бодрый и успевший привести себя с утра в порядок. Сама Светлана даже умыться не успела, первым делом заглянув на кухню.

— Доброе утро, ваше императорское высочество! — гаркнул Калина, как в броню закованный в черное сукно кафтана, и лихо вытянулся во фрунт, щелкая сапогами. На мелкой, тесной кухне, где с трудом помещались стол, печь и холодильный ларь, это смотрелось странно. Кажется, даже тканевый абажур задрожал под потолком от лихости Калины. А вчера он, кстати, обращался к Светлане по имени-отчеству. Никак, Соколов внушение сделал парню.