Книга Кровь в его жилах, страница 67 – Татьяна Лаас

Ноги подгибались, она задыхалась от жара и ласки. Сердце заходилось в бешеном беге, грозясь еще чуть-чуть и остановиться.

— Саша… Сашенька… Нам нельзя.

— Я знаю, — простонал он, отстраняясь. — Я…

— Я все помню. Я все понимаю. Не оправдывайся. Так получилось.

— Мне надо уйти. Я понимаю.

Она кивнула, забывая обо всем:

— Только… Приходи. Хорошо? Ведь ты еще придешь?

Он сглотнул:

— Попроси…

Она робко подняла взгляд и утонула в его черных, бездонных глазах.

— Саша, приходи… Прошу. Я не могу без тебя. Я люблю тебя.

Вот она и сказала самое главное. И небо не рухнуло, и сердце не остановилось, и страшно не стало. Это нестрашно — говорить правду. Она любит Громова, и с этим ничего не поделать.

— Я приду. Я обязательно приду. Только жди.

— Буду. Буду ждать. — Она знала, что сдержит свое слово. Он тот, кого надо ждать.

Дверь за ним закрылась.

Светлана прикоснулась к своим зацелованным губам и потрясенно замерла.

Сашка научился целоваться. И не с ней.

Это больно, между прочим!

Она еле добралась до своей кровати.

Из сна её вновь вырвал стук. Умоляя небеса, чтобы это был Саша, Светлана еле встала с кровати и босиком, по ледяному полу пошла к двери не зажигая свет. Стук тем временем нарастал, к нему присоединился встревоженный голос прихвостня:

— Светлана Алексеевна! Это Екатерина Андреевна, прошу, откройте! Это срочно!

Ноги подгибались от слабости — Светлана чувствовала себя отвратительно, словно её снова поймал жердяй и хорошенько напился её тепла. Жердяи очень скучают по людям, а вот люди по ним нет. Сейчас хотелось одного — забиться обратно в кровать под теплое одеяло и напомнить, что она вообще-то воевала со светочем и немножко до сих пор больна. Руки дрожали от слабости, голова летела прочь, как после укола с обезболивающим. Ноги заплетались — всего пара саженей до двери оказались нескончаемыми.

Светлана вцепилась руками в косяк и открыла дверь.

Приспешник был бел и крайне возбужден:

— Светлана Алексеевна!.. — Она влетела в квартиру, захлопывая за собой дверь, и потрясенно выдавила: — ваши губы…

Что с ними, Светлану не волновало — она перебила приспешницу, зажигая электрическую лампу под потолком:

— Который час?

Она оперлась спиной на стену — идти обратно до кровати не было сил, все равно потом приспешника выпроваживать. Смысла два раза проделывать один и тот же путь не было.

Екатерина Андреевна, с трудом отводя взгляд от Светланиных губ, растерянно ответила:

— Пять утра! Там в Ручьях… Там девочка…

Светлана заставила себя выпрямиться: она не ожидала, что приспешник может так расклеиться:

— Екатерина Андреевна, соберитесь, пожалуйста.

Та прикусила губу, перед этим ойкнув — не так уж и выдрессирован князем Дальногорским «прихвостень» — не железная барышня точно. Это не могло не радовать. За ехидством пряталась вполне живая душа.

Княжна собралась с мыслями и четко доложила:

— В четверть пятого в управу телефонировала девочка Маша из Сеуго уча, полагаю это деревня Серые ручьи на севере губернии. Она сообщила, что ей пять лет и она осталась в деревне одна с умирающей баушкой.

Светлана заставила себя вслушиваться в слова приспешника — Серые ручьи расположены далеко, а ведь есть еще и Серные ключи, холера! На магомобиле до Ручьев не меньше семи часов, на поезде, если есть утренний, десять часов езды. Медвежий угол как он есть. Причем Серые ручьи на севере, как правильно сказала Екатерина Андреевна, а Серные ключи — на юго-западе. И туда тоже сложно добраться, а то давно бы там открыли курорт. Светлана замотала головой, прогоняя сонную одурь и направилась к шкафу одеваться.