Книга Кровь в моих жилах, страница 42 – Татьяна Лаас

Светлана, старательно тихо накидывая на себя шлафрок, висевший на спинке кровати в изножье, на цыпочках пошла в уборную, быстро приводя себя в порядок: умылась, почистила зубы, расчесалась и привычно ущипнула себя за щеки, вызывая румянец. Сегодня хотя бы было ради кого. Странно только, что Громов снова был тут. Неужели он остался ночевать в её квартире?

Светлана вышла из уборной, и тут в проеме кухонной двери появился Громов. Нет, домой он все же ходил этой ночью. Он был брит, свеж и одет вместо вчерашней сорочки в более дешевую рубашку — слишком длинные рукава, чтобы не наползали на кисти, он поддернул под плечевые пружины. Наверное, сорочки у него остались от лучшей жизни до Суходольска, а рубашки — нынешняя тоскливая действительность. Вчерашние щегольские брюки он заменил на широкие, синего сукна полицейские штаны. На вешалке у входной двери висели его сюртук и шинель.

— Доброе утро, Светлана Алексеевна, — спокойно пожелал Громов.

— Доброе… А вы… — она не знала, как спросить, что же он опять делает в её доме, и Александр Еремеевич отчитался почти по-военному:

— Китти выгуляна во дворе и накормлена.

Сама Китти показалась за его спиной и принялась согласно качать своей серой, умной головой: все так. Светлана поморщилась — отвратительная она хозяйка. Баюшу не покормила, не напоила, даже про её естественные надобности не подумала.

— Спасибо вам, Александр Еремеевич. Что бы я делала без вас.

Он вместо гордости за признание его заслуг спросил:

— Завтракать будете? Кстати… — Он зашел на кухню — баюша тут же упала на пол без сил, изображая для Громова больную. Светлана пошла за ним, случайно сталкиваясь в дверях — он протянул ей кружку с отваром, над которым еще шел пар. Громов улыбнулся: — Богдан Семенович просил вам утром это выпоить. Клятвенно заверял, что снотворного в этот раз не мешал.

Светлана старательно принюхалась — кроме аромата шиповника ничего уловить не удалось, но она и в прошлый раз не почувствовала сон-траву. Пришлось верить начальству на слово — сейчас её заставлять спать резонов не было. Она сделала первый осторожный глоток и прислушалась к себе. Вроде, все хорошо.

Громов напомнил о себе:

— Так… Завтракать будете? Я подумал, что покормить только Китти крайне несправедливо к вам и самому себе.

Светлана рассмеялась — его шутки были просты и незатейливы, но зато они все же были. Он не сухарь, каким сперва показался ей.

В дверь неожиданно постучали, и Громов тут же подобрался, словно ожидая атаки:

— Вы кого-то ждете, Светлана Алексеевна?

— Нет.

— Пустить или…?

За дверью раздался узнаваемый голос Мишеля:

— Светлана, душа моя, открой, пожалуйста!

Брови у Громова сошлись на переносице:

— Светлана Алексеевна, мне… — Он оглядел маленькую кухоньку, на которой была только печь-колдовка, небольшой кухонный стол, холодильный ларь и шкафчики для посуды. Прятаться тут было решительно негде.

Светлана успокоила пристава:

— Мишель маг, он уже знает о вашем присутствии. Не о чем беспокоиться. — Она подошла и открыла дверь. Первое, что она увидела — огромный букет белых роз. Просто ошеломительная охапка, иначе и не скажешь. Светлана надеялась, что Мишель не скупил ради неё весь цветочный магазин или не опустошил родовую оранжерею. — Доброе утро, Михаил Константинович.

Молодой мужчина, горой возвышавшийся над букетом, расплылся в притворной улыбке — Громова он уже заметил и его домашний вид оценил.