Книга Кровь в моих жилах, страница 91 – Татьяна Лаас

— И я прошу: каплю доверия. Хоть я её не совсем заслужила.

— Простите? — пристав всматривался в Светлану, пытаясь понять, о чем она. — Вы не обязаны заслуживать мое доверие. Вы его ничем не предали.

Светлана грустно улыбнулась и решительно, сжигая за собой мосты, призналась — иному бы и не сказала, но рисковать Громовым не хотелось — он же упертый:

— Я сказала вам еще не все. Ожерелье на убитой… Это мое ожерелье.

— Вы уверены?

Громов снова переглянулся с Петровым. Тот прищурился, как и пристав, и что-то усиленно принялся обдумывать.

— Демьян, фотографию, пожалуйста! — скомандовал Александр Еремеевич.

Тот спешно достал папку из внутреннего кармана шинели и протянул фото.

Громов не сводил со Светланы своего напряженного взгляда:

— Как вы опознали ожерелье, кроме как по счету бусин? Фотография черно-белая, цвет жемчужин не разобрать, а в Сосновском вы не видели ожерелье — только мы с Владимиром осматривали его.

Светлана вспомнила, как Громов и Петров расстегнули ворот на убитой и тут же выругались. Вот что это было — они обнаружили ожерелье уже тогда и решили, что это великая княжна Елизавета.

— Я сама каждый год нанизывала жемчужины. Я далеко не ювелир, завязывать правильно узлы я не умею. Тем более, что мне приходилось каждый год снова развязывать и завязывать по новой. Хвостик нити с одной стороны растрепался. Вдобавок для своего удобства я его оставляла всегда длинным. Там с одной стороны заводской узел, с другой мой неправильный. Я думала: когда-нибудь разбогатею и докуплю жемчужин. Тогда и собиралась отнести ожерелье ювелиру, чтобы его собрали правильно.

— Что-то еще? — Громов продолжал нехорошо всматриваться в Светлану. Петров, кстати, тоже.

Лгать было глупо, раз она уже созналась в главном, и Светлана призналась:

— Еще все жемчужины заговорены мной от повреждений. Но тут без прикосновения я не скажу. Надо было проклясть его от воровства, да я не рискнула.

— Ожерелье уже отправлено в Москву. Что-то еще было примечательного на ожерелье?

Светлана мягко улыбнулась, вспоминая старые ссоры с сестрой, каждая из которых была трагедией в детстве. Сейчас Светлана все бы простила, только бы сестра была рядом. И живая.

— Замочек. Моя старшая сестра его повредила. Там была надпись. Она её пилочкой повредила мне назло. Было за что — я её постоянно доставала своими проказами.

Мужчины уже привычно переглянулись. Только Демьян и стоял смирно, подпирая стену — он мало что понимал в происходящем. Громов твердо сказал:

— Светлана Алексеевна, вы официально подтверждаете, что ожерелье принадлежит вам?

— Да. Могу подписать все необходимые бумаги. Что-то еще?

— Кто бывал у вас в доме и мог его украсть?

Светлана еле удержалась от глупой шутки: «Вы!» — сейчас это ни к чему. Она принялась перечислять:

— Горничная Лариса Афанасьева. Служащий в доме Боталовой Герасим Кисель. Сама Боталова. И княжич Михаил Константинович Волков. Лариса и Герасим украсть не могли — их словам я верю. Боталова и княжич — я не знаю. Я с ними еще не разговаривала.

— И не разговаривайте! — твердо сказал Громов. — Я сам переговорю с ними.

Он закрыл глаза, что-то обдумывая. Петров от него не отставал. Приятное зрелище — два умных, симпатичных, сильных духом мужчин что-то усиленно решают. Видела бы их Верочка — уже вечером бы стояла под венцом с любым из них.