Книга Чернокнижник и феи, страница 210 – Татьяна Лаас

Оконная рама с тихим скрипом поднялась вверх.

В грудь Броку уверенно смотрело дуло дамского питбуля с потенцитовым гасителем отдачи. За револьвером пряталась Клер. Сейчас у Брока ни капли сомнения в том, что она девушка, не было — тонкая ночная рубашка и накинутая на неё шаль мало что скрывали.

— И что ты тут делаешь? — вместо приветствия спросила Клер, все же опуская револьвер и ставя его на предохранитель.

Брок честно сказал:

— Пытаюсь не упасть с третьего этажа.

— Меня это должно волновать?

— Нет, — вздохнул мужчина, признаваясь: — я сейчас без эфира: если упаду, то что-нибудь обязательно сломаю себе. А еще я могу не сдержать крик, и тогда тебе придется выходить за меня замуж. Пустишь?

Кажется, замуж она не спешила — Клер отошла от окна, позволяя забраться в комнату. Брок тихо закрыл за собой окно и плотно зашторил окна:

— Меня никто не видел, так что злые языки не коснутся тебя.

Он осмотрелся — это была спальня, он не промахнулся. Отделанная обоями с золотым теснением, с изящной мебелью красного дерева, с огромной кроватью под балдахином — роскошно, удобно, достойно.

— Меня это мало волнует. — Клер обошла небольшой круглый стол, стоящий по середине спальни, словно защищаясь от Брока, положила питбуль на столешницу перед собой, запахнулась в шаль. Ни сама ни села, ни Броку не предложила, да он бы и не сел, когда лера стоит. Если только под дулом пистолета… — Зачем ты пришел, Жабер?

— Брок. — поправил он её, так и оставаясь у окна, чтобы не пугать и не смущать — стол между ними подсказал, что она не очень-то хочет оказаться слишком близко с ним.

— Не вижу смысла… — качнула она головой. Ночной чепец она не надела, и волосы не прибрала. Значит, локоны у неё свои или она делает укладку модной ныне паровой плойкой. Клер криво улыбнулась, совсем как раньше, и грубо, как Малыш, спросила: — Че надо?

— Клер, прошу, без этого жуткого портового говорка. Я пришел…

Она оборвала его:

— Чтобы проверить, женщина ли я?

— Ммм… — говорить, что её рубашка просвечивает даже в тусклом свете одинокой свечи, горевшей на столе, показалось Броку опрометчивым. Питбуль как бы намекал, что лучше без глупостей.

Клер все поняла иначе. Она сложила руки на груди, совсем как мальчишка, и вскинула вверх подбородок:

— А как ты это сделаешь? Глазам своим не веришь, документам тем более. Позовешь доктора? Так я же подкупить его могу. Попробуешь сам? Закончишь, как Грыз. Что-то еще?

Брок тихо сказал:

— Я знаю, что ты девушка. Тебе снова недавно поставили печать.

— О… Не подумала, да, — она как-то быстро растеряла свой боевой задор — видимо, поняла, кто проболтался о печати, и подумала о том, что адер Дрейк еще мог поведать о ней.

— И я знаю, что на самом деле ты Элизабет Агнес… — продолжил Брок.

— Она мертва.

Брок отрицательно качнул головой:

— Она сейчас стоит передо мной, и ты до сих пор моя невеста.

Кажется, это было не то, что она хотела услышать. Клер сгорбилась и все же опустилась на стул, тяжело облокачиваясь на столешницу и пряча глаза за длинными свободными прядями волос:

— Я освобождаю тебя от клятвы, которую ты даже не приносил. Ведь все было решено без тебя, причем даже не твоим королем. Хочешь земли и титул — получи невесту в довесок.

— Я давал слово и причем слово давал тебе — Малышу. Клер ли ты, Клермон, Малыш или лера Элизабет — я тебе давал клятву. Не имени. Я обещал заботиться о тебе — от клятвы не отказываюсь. И я должен извиниться перед тобой за свое поведение. И за то, как вел себя днем, и за то, как вел себя с Малышом…