Онлайн книга «Чернокнижник и феи»
|
Он реформист. Она дореформистка — в Вернии после отделения от Тальмы вернули старую веру. Даже если он решит поменять веру, они с Лиз не являются прихожанами ни одного местного прихода — на свадьбу в храме не стоит и рассчитывать. Даже если она решит поменять вероисповедание ради него — он вот-вот потеряет лерство и возможность получить лицензию с открытой датой на свадьбу, чтобы ни быть привязанным к приходам. Он тальмиец, она вернийка. Даже если заключать брак в мэрии, посольства Вернии в Тальме нет. Ближайшее посольство в Ондуре, с которым вот-вот начнется война. И королю подавать прошение не вариант. Эдварду сейчас не до свадебных проблем, а к вернийскому Людовику Лиз не обратится ни за что. Мррррак, как говорит Брок. Эфир в городе поменял свое привычное течение. Грег, остро чувствующий его, вздрогнул — огромный пласт эфира просто пропал, словно его и не было. Что-то случилось, причем где-то в центре города, где-то у мэрии, если быть точным. В Высшем Королевском Командном корпусе вбили почти в кости привычку до последнего ручья заучивать местность, на которой тебе придется служить. Грег с закрытыми глазами мог легко представить себе Аквилиту, кроме катакомб, конечно. Но и их выучит, если найдет надежные карты. Он осторожно, чтобы не потревожить Лиз, выбрался из кровати и принялся спешно одеваться. Она все же проснулась — в спину, когда он выходил из спальни, раздался вопрос: — Что-то случилось? Если боишься за репутацию — бежать надо мне, а не тебе. Он обернулся в дверях: — Что-то случилось в районе мэрии. Я должен проверить. Не пойму — часть города просто исчезла. Возможно, снова обрушение, хотя грохота не было. В городе происходит что-то странное, Лиз: зомби, черное колдовство, силовые шторма… Будь осторожна. Когда он заряжал револьвер серебряными пулями, из спальни вышла Лиз, ища в чемодане мужскую одежду: — Я с тобой. Если опять обрушение — я помогу с поисками в катакомбах. Если же зомби — я хорошо стреляю. Против колдовства я бессильна, так что не бойся — мешаться под ногами не буду. Он прищурился, заставил себя все же разжать кулаки и начать думать: — Одевайся тепло — в катакомбах холодно. Он поднял трубку и попросил соединить с ночным портье — ему нужен был паромобиль. * * * Тихо капала вода. Кто-то что-то стонал во сне. Булькало чье-то хриплое дыхание. Шорохи чужих шагов стихли. Ночь вошла в свои права. Тени сгустились — в камерах выключили свет. Только пара одиноких голых ламп, висевших на проводах под потолком, освещали подвал. Охранник за своим столом заснул, опустив голову на стол. Свет масляной лампы еле пробивался через голодные язычки теней — те все сильнее и сильнее стискивали стекло, пока то не треснуло, разбиваясь. Огонь брызнул в испуге на журнал на столе в попытке выжить, но тени нашли его и там — задушили, оставляя на память только едкий, неприятных запах бумаги и паленых волос полицейского констебля. Тот даже не проснулся, весь затянутый тенями. Они осмелели и тихо, на мягких лапах пошли дальше, через решетки проникая в камеры, ощупывая спящих людей и сковывая их. Стоны и храп стихли. Только еле слышное дыхание выдавало, что люди еще живы. Даже стук воды в раковине стих — тени поймали каплю, и она застыла в воздухе, медленно, как маятник, качаясь на длинной тени. |