Книга Рыжий и черный, страница 112 – Татьяна Лаас

Даже вечернее солнце, клонящееся к океану, жарило изо всех сил. По спине позли струйки пота. Лео стащил с себя пиджак, не понимая, что на него нашло, когда он утром так тепло оделся. Город вокруг него шумел и гремел. На площади с гиканьем бегали мальчишки, катавшие палкой железный обод тележного колеса. Одного из мальчишек, вихрастого Вилли, Лео хорошо знал. Сейчас была очередь Вилли катить обод, и у него получалось плохо — мальчишки вокруг улюлюкали и дразнили его. Семилетке, уже вернувшемуся с дневной смены на устричной консервной фабрике, было жутко обидно, он был готов расплакаться у всех на глазах. Лео не удержался и синим потоком выправил движение обода — тот ровно и быстро покатился, заставляя мальчишек давиться насмешками и замолкать. Вилли же радостно несся вперед, палкой чуть поправляя движение обода. Иногда так мало надо для счастья. Иногда так мало надо, чтобы забыть об усталости и закончившемся детстве — с утра опять на смену, весь день вскрывать острым ножом раковину за раковиной.

На площади Воротничков все было по-прежнему, изо дня в день, из года в год… Тут не менялось ничего. Днем еще приличная площадь торговала и бурлила, к вечеру сюда стекались из фабрик, ферм и мануфактур лишившиеся крова толпы рабочих и их семьи. Они устраивались в узких переулках, готовясь ко сну. По негласному соглашению с пилотками их не гоняли отсюда; они же, еще не совсем спившиеся и не готовые уползти в дебри трущоб, прибирали по утрам за собой и никогда не воровали — их от возвращения в сословие приличных людей удерживало одно жалование, одна заработная плата. Если повезет, если продержатся седьмицу на гроши, то смогут уйти отсюда, снимая крохотную комнату. Не повезет — к зиме переберутся в трущобы за Поля памяти, окончательно опускаясь. Продержаться уговаривали себя многие — часто лунами оставаясь тут на площади, веря, что в этот раз не повезло, но вот на следующей седьмице!..

Лео вздохнул — надо что-то решать, причем быстро, иначе пока выбирает, влегкую переселится сюда, на площадь — денег заплатить за следующую седьмицу за комнату у него нет. Он не приличный лер, который годами может посылать своего кредитора, пытающегося его выжить из жилья. Он кер, он отребье, с которым никто не церемонится. Его за один просроченный грош выкинут на улицу, потому что за ним стоит толпа желающих оказаться в тепле под крышей.

Живот голодно заурчал, а в глазах почему-то потемнело. Не от голода же. Ну, пусть не поел денёк — он парень, на нем еще седьмицу пахать можно, не кормя! Только от свежего запаха сладкой сдобы, витавшего в воздухе из местной пекарни, голову кружило так, что ноги отнимались.

Нер Бейкер, владелец бакалейной лавки, уже ушел домой, закрывая железными ставнями узкие витрины, в которых в корзинах были выставлены его товары. Сестры Нил зависли перед узким окошком двери — что уж они там разглядывали, голодный Лео не понял. Как на зло, площадь разрывалась криками медленно удаляющегося со своей тележкой продавца уличной еды:

— Жареная рыба! Картофель в клубнях! Стакан горохового супа, и все ваши заботы забыты!

Лео проглотил вязкую, подкатившую к горлу слюну. Он, даже зная, что в карманах ни летты, все же полез проверять брюки — вдруг повезет, и найдется захудалая, самая последняя монетка. Хотя бы половинка летты. Не нашлась.