Книга Рыжий и черный, страница 15 – Татьяна Лаас

— Да что за… — она принялась давиться ругательствами — три года жизни портовой крысой никуда не денешь, сразу стать воспитанной лерой невозможно.

Грег с улыбкой подсказал:

— Хрень?

— Она самая… Грег… А еще другие дома тут есть?

Он, эфиром ломая дужку замка и тут же тяжело, почти разбивая лоб до крови, наваливаясь на дверь в попытке устоять, прошипел:

— Нам и тут будет неплохо…

— Это чужая собственность. — напомнила Лиз, обнимая его за талию и помогая выпрямиться.

Грег, сдергивая замок и открывая дверь в хижину, напомнил:

— Разница менталитета. И Тальмы на них нет. Ничего, напомню законы.

— Грег?

Он прошел через небольшие сени, открывая дверь уже в жилую комнату, единственную в хижине:

— По законам Тальмы в местах повышенной опасности, как то: горы, леса, пустыни, болота, тундра и так далее, дорожные хижины должны быть доступны всем — для защиты от непогоды или дикого зверя. Любой имеет право пользоваться хижиной и всем, что есть в ней, оставляя за собой порядок и возмещая едой или дровами то, чем пользовался. Точную формулировку не помню. Но мы имеем горы и лес. Хижина должна быть доступна всем. Замок вешать не имели права. Как-то так.

Он довел Лиз до старого, заваленного пыльными подушками и пледами грубого кресла и помог опуститься:

— Отдыхай. Я сейчас растоплю печь и сделаю чай.

Лиз огляделась, рассматривая погруженный в полумрак дом — их лампа еле справлялась с живущей тут тьмой. Чугунная печь. Простая, сколоченная из досок мебель: грубый стол, пара табуретов, лежак вместо кровати, полки с какими-то пропыленными жестяными коробками. Мрак и пыль.

Грег, тяжело опускаясь перед печкой, принялся её растапливать — чурочки чьей-то заботливой рукой были сложены рядом.

Лиз нашла глазами ведро и встала: хватит изображать леру, Грегу в разы труднее двигаться.

— Не знаешь, где тут родник? — она замерла с ведром в руках рядом с Грегом. — Только не надо говорить, что это не женское дело. Помнишь, как я жила три года?

Он вздрогнул и сказал:

— Если я правильно помню, то внизу протекает Каменка — мелкая речка, в которой можно набрать воды.

Он не ошибся — речка, скорее даже ручеек, была. Она скакала с камня на камень, убегая куда-то в светлеющую тьму. Начинался рассвет.

Лиз набрала ведро воды и принялась медленно подниматься по склону к хижине. Приветливо горело светом одинокое окошко, над дверью Грег тоже зажег небольшой фонарик. Их дом на сегодняшний день. Забавно, как играет их жизнями слепая судьба в руках Сочувствия. Наверное, и эта ночь, и это испытание тоже для чего-то были нужны.

Грег, шатаясь, встретил её на полдороги к хижине и упрямо забрал ведро. Больше всего на свете Лиз боялась, что он упадет вместе с ним, и ей придется вновь идти к Каменке, но Грег справился. Он снова отправил Лиз отдыхать в кресло, а сам занялся чаем. Кажется, она даже заснула, потому что совершенно не помнила, почему чай в кружке пах хвоей и смолой. Грег, придвинув к креслу колченогий табурет, на который и сел, подал Лиз кружку и подсказал:

— Хвоя нелиды. Очень полезна для десен и при переохлаждении. Это даже вкусно, поверь.

Она поверила и сделала небольшой глоток, потом снова и снова, наблюдая за сидящим рядом Грегом. Он опустил плечи, сгорбился и смотрел куда-то в пол, полный щелей и пыли.

— Лиз… Нам придется расстаться.