Книга Проклятье или ничейная земля, страница 117 – Татьяна Лаас

Лиз кивнула:

— Помню. Если надо — смогу создать.

— Вот и умница. — Он прислушался к эфиру: — Одли, внимание! Нежить почувствовала нас, точнее Хогга, и движется сюда. Скоро тут будет жарко.

Хогг прикусил губу и быстрее принялся выводить знаки в лучах пентаграммы.

Первая волна нежити оказалась небольшой — не все из вернувшихся мертвецов умели быстро передвигаться. Зато первыми примчались самые яростные, и тут же сгинули в огненных шарах, запускаемых магами.

Хогг выпрямился, грязным рукавом рубашки вытирая пот со лба:

— Готово!

Грег, прислушиваясь к эфиру, скомандовал:

— Наполняй своим эфиром. Просто выпусти его из себя — он сам вольется в пентаграмму, она самый лучший сосуд для него тут. Просто отпусти эфир.

Хогг, весь в бисеринках пота, кивнул. Он побелел от усилий, выпуская эфир… Пентаграмма чуть подернулась алым эфиром и… И все.

Одли даже обернулся на Хогга:

— И…?

Тот сглотнул, быстро доставая револьвер и готовясь открывать стрельбу:

— Я же предупреждал!

Грег глянул на неактивную пентаграмму, на Хогга, сейчас нагло сиявшего обычным голубым эфиром, и вздрогнул:

— Ты точно не некромант…

— А я преду… — Окончание слова заглушил выстрел — подоспела вторая волна нежити.

Она была более плотной. Она была более голодной и потому яростной. Она была бесконечной. Воняло падалью, горелой плотью, пороховыми газами, першившими в горле. Кольцо горевшей нежити сужалось — задние ряды напирали на передние, и скоро мертвые просто раздавят числом живых, растопчут и загрызут.

— Лиззи…

— Да?

— За спину и плети вихрь.

Она без слов спряталась за ним, а ведь если не получится, то и его спина не защитит её. В деле Хогга он совершает ошибку за ошибкой. И эта последняя — самая нелепая и смертельная.

Завоняло кровью — кого-то все же нежить задела. Она тут же отлетела, отброшенная воздушной стеной, но запах крови сыграл свою роль — натиск усилился, превращаясь в сплошную стену зубов, клыков, острых когтей, утопающую в пламени и все равно продолжавшуюся двигаться. Хогг, перезаряжая револьвер, снова слил эфир в бесплодной попытке запустить пентаграмму. Опять ничего не вышло.

Странно, но за этой голодной, свирепой стеной Грег заметил непонятную нежить. Мужчина. Худой. Высохший, как мумия. С длинными шилообразными клыками на безгубой челюсти. Желтушная кожа обтягивала кости, стыдливо укутанные в старинный лийский камзол — короткий, на вате, с вышивкой, с резными некогда пышными рукавами. Эта нежить спокойно стояла, прислонившись к стволу березы, и с нескрываемым любопытством рассматривала происходящее.

— Проверь! — Лиз отвлекла Грега от странного мужчины, а потом стало не до него совсем — он краем глаза проверил плетения и скомандовал: — отпускай!

Он еще успел прокричать:

— Одли, Хогг, спиной к спине! Плотно!

И тут белый, звенящий вечной ненавистью живого к неживому эфир слетел с рук Лиз, высасывая из неё все силы. Океан в сердце тут же пришел в движение — Грег послал Лиз все, что у него было, весь свой эфир, до конца.

Вихрь ширился, разрастался, летел прочь, выжигая сетчатку — перед глазами стояло белое пламя и ничего больше.

Лиз упала. Он поймал её, но, кажется, тоже упал. В глазах плясали солнечные зайчики. Ничего не было видно. Хорошо хоть обоняние не отключилось — исчезла вонь и гниль. И слух не зацепило — когда прошел звон в ушах от внезапной слабости, Грег услышал и тихое дыхание Лиз, и шорох ветра, и скрип ветвей. И Одли услышал — тот витиевато выругался, а потом уточнил: