Книга Рисуя смерть, страница 1 – Татьяна Лаас

Если у родственников и знакомых можно было бы спросить, кто такая Терри Уильямс, то ответы бы почти совпали. Мелкая, худая, незаметная, вполне симпатичная брюнетка без недели двадцати шести лет от роду – мать при этом закатывала глаза вверх и добавляла: “Старая дева!”, а отец вздыхал: “Я в её годы уже...!”. “Уже” каждый раз было разное. Почти без друзей – школьные и университетские знакомства сохранились, но как-то... Уже слишком редко пересекались, если звонки по праздникам можно считать за пересечения. Немного забавная, немного неуверенная в себе, без личной жизни и... Знакомые добавляли: “Без перспектив!”, родственники же знали - перспективы у Терри есть, она продолжит дело семьи - руководство небольшой, но довольно прибыльной галереей искусств. Не Тейт, конечно, далеко не Тейт, но тоже со сложившемся уже именем и известностью.

Если бы саму Терри спросили, какая она, то она бы затруднилась ответить. Может, сказала бы только, что находится в поиске. В поиске себя, своего места в мире и в поиске вдохновения. И работы тоже - взгляды Терри на жизнь и перспективы со взглядами родителей категорически не совпадали. Но пока поиск вновь откладывался... По причине неуверенности в себе.

***

Оставалось всего полчаса до закрытия, залы галереи опустели, Элли уже отпросилась и сбежала, Терри просто так, без цели обходила ярко освещенные залы и выключала свет – это не входило в её обязанности, но что-то делать надо, чтобы не умереть со скуки. И в одной из зал, не самой посещаемой, кстати, потому что здесь хранились картины кисти Питера Уильямса старшего, деда Терри, и Питера Уильямса младшего, отца Терри, она обнаружила пару посетителей своего возраста, а то и помладше. Одетые для галереи обычно – черные костюмы, не самые дорогие при этом, белые рубашки, стильные синие галстуки. Бросалось в глаза другое – фигура, движения, стать. Грация... Парни были высокие. Выше Терри головы на полторы, сложенные, как идеальные модели для позирования – пальцы Терри даже зачесались от желания тут же зарисовать этих парней: длинные ноги, узкий таз, тонкая талия, широкие плечи. Даже слишком широкие у коротко стриженного блондина со сжатыми в узкую полоску губами и колючими невзрачно-зелеными глазами - пиджак чуть ли не трещал на его плечах. Шатен, тоже коротко стриженный, на качка, к счастью, не походил. Почему к счастью, Терри и сама бы не сказала. Как раз сейчас шатен оглянулся на неё, отвлекаясь от картины, и тепло улыбнулся Терри. Она, с трудом подавляя желание расплыться в неподобающе широкой для серьезного искусства улыбке, подошла к ним:

– Нужна помощь, господа?

Блондин сухо сказал:

– Не могли бы вы рассказать нам об этой картине? – Он кивнул на висевший на стене триптих “Последний миг”. Картина по центру была портретом неизвестной девушки, довольно красивой, изображенной на фоне комнаты. Картины по бокам, изображавшие эту же самую девушку с левой и левой сторон, дополняли убранство комнаты – становилось ясно, что девушка стояла в проеме окна, готовая сделать последний шаг из комнаты.

Терри кивнула:

– Конечно. Это последняя картина кисти Уильямса старшего является триптихом...

Шатен мягко её перебил:

–Простите, мисс Уильямс, – он прочел её имя на бейдже. – Я слышал, что “Последний миг” является квадриптихом. Есть еще картина, изображающая вид девушки со спины и открытое небо перед ней.