Книга Предзимье. Осень+зима, страница 213 – Татьяна Лаас

Он бросил тревожный взгляд на Таю, и та старательно попыталась погасить улыбку. В непотребствах она Илью никогда не подозревала — не тот чело… Змей. И не то воспитание совершенно.

Илья уточнил у Таи, снова принимаясь внимательно рассматривать плывущую девушку:

— Не русалка, верно?

Она была согласна с его выводом — на русалку молодая женщина не походила. Да, огромный венок из поздних цветов украшал её голову. Да, одежд не было, кроме длинных расплетенных волос, струившихся за ней огромным хвостом. Да, холод ей был ни по чем. Но легкое биение жизни в теле нельзя было не заметить. Это была не нежить — странная жить или нелюдь. Тая луговушка, от нее такое не скрыть — она плетями водорослей прикоснулась к девушке, проверяя на жизнь, но как Илья догадался? Впрочем, Тая опомнилась: инфравидение же. Он змей и легко определяет, труп перед ним или живой человек, как было с Орловым. Что-то екнуло в сердце Таи, только её отвлек Илья.

— Анастасия Кирилловна Платонова, — тихо сказал он, словно читая с листа. — На момент исчезновения двадцать семь лет. О пропаже заявили соседи. Родственников обнаружить не удалось. Последние четыре года находится в розыске.

Тая вздрогнула. Что могло случиться с этой симпатичной девушкой, что она оказалась в одиночестве в ледяном озере? Целых четыре года она никому не нужна была, кроме Ильи и полиции.

Владимир уточнил, чуть морщась:

— «Эхо»?

— «Эхо-2», — поправил его Илья.

— Вот же дрянь… — пробормотала Тая. Воспоминания захлестнули её с головой.

Разрушенный взрывами вокзал, бравурная музыка из динамиков, цветы, улыбки тех, кого она больше никогда не увидит, письмо Кота в руках и уверенность, что теперь впереди только счастье и мир. Никакой боли. Никаких потерь. Как она тогда ошибалась.

— Я сама чуть на нем не поехала… На первом «Эхо». Опоздала на вокзал: не успевала купить билет, а ехать зайцем, как уговаривали друзья, отказалась.

Пальцы Ильи, как клещи, сомкнулись на её ладони от испуга. Илья тут же повинился, отпуская руку. Взгляд у него при этом был больной и тяжелый. Тая не стала говорить, что точно так же сейчас боится потерять его, как он испугался за неё.

«Эхо»… Тая помнила, как четыре года назад, уволившись из госпиталя после войны, сама чуть не села на тот поезд. Тот, который потом назвали «Эхо», таких, кроме него, было еще четыре. Обычный поезд для демобилизованных, возвращавшихся домой после победы. Украшенный цветами, лентами и флагами. На нем возвращались в мирную жизнь. На нем ехали домой… Первое «Эхо» въехало в туман за Хабаровском и больше его не видели. Второе «Эхо» оставило после себя кратер в пару километров в диаметре за Красноярском. Третье и пятое «Эхо» въехали в железнодорожные тоннели и не выехали. Четвертое «Эхо» растворилось в водах Байкала — очевидцы видели, как рельсы вместе с поездом ушли под воду. Иногда вещи от тех, кто ехал на этих поездах, всплывали то тут, то там, но не более того. Живыми найти не удалось ни одного человека. И мертвыми тоже. Версий было много, но ни одной достоверно объясняющей случившееся. Народная молва сама придумала объяснение — нестабильные магмоды, упившиеся на радостях до потери контроля. Тая в такое не верила. Среди тех, с кем она прошла годы войны, были всякие — и праведники, и шваль, даже преступники, но в магмоды никогда не брали мразей, готовых убивать своих же.