Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 120 – Ирина Котова

— В этом его суть, жадно брать от мира все, — объяснил он как-то Юнеди, когда тот задал вопрос, — нельзя перекрывать ее, но можно направлять этот поток в мастерство.

И Ити в бою действительно был хорош.

А рыжеволосому Киноли словно досталось все то любование прекрасным, что не хватало Юнеди.Он умел мгновенно переходить в собранное состояние боя, но на досуге писал стихи, любил парить в небесах часами, и носил с собой, за спиной, крошечную бантру размером с две ладони, на которой играл в минуты отдыха там, где враг не мог услышать и не спали соратники. До войны с Рудлогом они с Мири, музыкантом, нынче управляющим приморской Лонкаррой, частенько заседали большой компанией таких же любителей музыки с вином, и на утренние тренировки Киноли приходил чуть рассеянным и улыбчивым, словно не пил вино и играл, а медитировал всю ночь.

Всех их Мастер Четери взял в ученики, когда вернулся из своих странствий и стал тренировать боевые крылья. Ему-то тогда было едва за пятьдесят, а им — от семи до десяти. Все они и сдружились в его школе. Сейчас Мастеру было почти сто десять, если не считать пятьсот лет, проведенных в горе, а им — семьдесят и меньше. У него было больше тридцати учеников, и лишь трое из них стали Мастерами. И Юнеди где-то в душе гордился тем, что прошел этот путь первым.

В портал они вошли чуть раньше полдня, а когда вышли, сначала в нос ударил забывшийся уже запах муравьиной кислоты и сырой почвы, а затем они увидели, что на стальном небе солнце уже клонится к закату. Они вышли готовыми отбивать нападение, но застали картину почти идиллическую: огромные тха-охонги под управлением иномирян поднимали жвалами посильные им осколки Обители Триединого и несли куда-то в сторону. От них и тянуло едкой кислотой. Так же поступали с останками инсектоидов, валяющихся то тут, то там и словно выеденных изнутри — во всяком случае, поднимали их гигантские инсектоиды без труда.

Их заметили, закричали куда-то визгливо, с обилием шипящих. Никто не нападал, но работники стали пригибаться за большие головы тха-охонгов, заставлять инсектоидов отступать. Сами драконы тоже были наготове — от арбалетной стрелы они бы увернулись, но на Лортах утащили много туринского оружия, и ударь кто из автомата — можно и успеть увернуться, если расслабиться. Взвился ввысь раньяр с всадником, быстро полетел в ту же сторону, в которую шли тха-охонги с осколками белого камня в пастях.

— Исотши, исотши, — доносилось со всех сторон.

— Кажется, нас тут запомнили, — пошутил Ити.

Юнеди не ответил — он, потянувшись по привычке к кончику косы, с досадой вспомнил, что у них всех троих после освобождения из горы волосы только-только начали отрастать, и сейчас оглядывал окрестности, отмечая пути отхода, если все же нападут, и заодно вспоминая прошлый бой. Битва проходила в стороне — далеко справа у изгиба портала были видны следы подпаленной травы и горелой земли, и несколько скорчившихся туш раньяров.

Драконы уходить к поселению тимавеш не спешили — успеют уйти, а принести на Туру известия о том, как на самом деле встречают на Лортахе гостей, нужно. Одно дело договоренности, другое — реалии. То с одной стороны, то с другой к порталу подступали охонги уже не с работниками — с нейрами, но арбалеты и туринское оружие из-за спин не доставали, лишь смотрели внимательно и зло, и о чем-то переговаривались.