Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 83 – Ирина Котова

Расти ему предстояло год. Ровно через год вылупится новый полоз, который возьмет под свое крыло целый материк.

А пока больше нужно было ему силы, еще больше.

И бог смерти вновь пронзил свои руки на алтаре и поделился с духом своей кровью.

А затем вышел из пещеры в горах Блакории и последний раз взглянул на знакомый с незапамятных времен пейзаж, прощаясь со страной, которую создал сам. Растекся бесконечной божественной стихией и выдрал из сердцевины горы пещеру с алтарной чашей и яйцом со зреющим духом. Выдрал и перенес в Тидусс, глубоко под холм своего дворца, в темную толщу камня, уже пропитанного его эманациями.

Пусть зреет малыш уже в своей стране. Пусть, и не вылупившись еще, становится ее частью и ее защитником.

Сделал он и еще одну вещь. Под Медовым храмом, что стоял далеко-далеко от столицы на берегу моря, нашел он свое тело, которое духи хаоса завернули в кокон и погрузили глубоко от случайных глаз и недобрых намерений. И оставил его на месте — лишь опустил еще глубже, создав пещеру из резного обсидиана, который сверкал изнутри, отражая свет сияющих кристаллов, что оставил он вокруг своего тела, поднятого на ложе из камня. Не хотел Ворон, чтобы было его детям тут страшно и неуютно, и потому создал в стенах картины старых дней — как начинался дом Гёттенхольд, и до дней сегодняшних — как вернулся он с Лортаха и как началась история темных родов на Тидуссе. Будут темные короли приводить сюда детей, а им будет интересно разглядывать картинки. А чтобы не уставали дети, сделал он и скамьи из обсидиана, и столы под поминальный пир, и источник вывел сюда, чтобы шумел он весело, а пах тот источник медом и сырой землей.

И тайный выход из той глубокой пещеры он сделал в грот над морем, скрыв его от глаз людских. Только несущие королевскую кровь смогут увидеть тот вход.

Можно было бы и усыпальницу переместить к дворцу. Но раз уж судьба упокоила его здесь, здесь его место. Да и людям, приходящим сюда в его сезон, нужно чудо и нужно исцеление. А еще здесь, глубоко под землей, слышен был мерный шум моря, тяжело ударявшегося о берег, и он знал, что хотел бы спать под этот шум вечно.

А еще в одном из частных музеев нашел он свой посох с серебряным набалдашником и без стеснения выкрал его, оставив на его месте золотой самородок. И пусть члены семьи были потомками человека, убившего его за этот посох, они не были в этом виноваты.

А Жрец слишком много в свою жизнь погубил невиновных, чтобы добавить к ним еще несколько жизней.

* * *

Нарриви, 8 утра. В Инляндии 22 часа предыдущего дня.

— Как и не было этих тысяч лет, да, брат? — громыхнуло позади. Слуги, неслышно этим ранним утром принесшие господину молока и меда с лепешками и только-только привыкшие, что их не превратят в прах за пыль на подоконнике (но старавшиеся это не проверять), замерли у стен, отразивших красные всполохи.

Бог смерти совсем по-человечески вздохнул, подавляя желание обернуться вороном и клюнуть братца в макушку, и повел рукой.

— Идите, — приказал он, добавив в голос мягкости. Когда не добавлял, впечатлительные тидуссцы валились в обмороки.

Слуги выскользнули из покоев, а Корвин обернулся. На подоконнике, освещенный солнечными лучами, расплавив собой стекло, которое еще сам первый Гёттенхольд научился плавить и вставлял в окна, сидел Красный брат и насмешливо глядел на него.